И вот сегодня, она должна была представить свой проект, это должен был быть день ее триумфа, девушка уже даже присмотрела квартиру, которую могла себе позволить не снять, а купить, и все благодаря повышению. Но все пошло прахом, начальник даже не стал ее слушать, сказал, что Энн Фэрроу уже представила проект, он утвержден, и место получит она, уже готовятся документы. Ее лучшая подруга, с которой она делилась всем, своими планами, надеждами, просто украла ее работу, три месяца бессонных ночей, надежду на лучшее будущее. Николь была разбита, опустошена, у нее даже не хватило сил ругаться или протестовать. Перед глазами то и дело всплывало довольное лицо теперь уже бывшей подуги, когда девушка собирала свои вещи, Николь уволили, Энн осталась.
Последняя надежда на утешение был Николас. Вот уже два месяца как Николь витала в розовых облаках не желая возвращаться на землю. Николас был мечтой, спортивный, с хорошим финансовым обеспечение, а главное такой романтичный и нежный, внимательный, всегда готовый выслушать. Но сегодня выслушивать пришлось Николь. Разбитая, отчаявшаяся она думала только о том, как окажется в его объятиях, прижмется, расскажет о всех неприятностях, что обрушились на нее. А он обнимет, поцелует ее в макушку, скажет, что все будет хорошо. Николь примчалась в кафе, где ее парень ужинал после работы, но на этот раз Николас был не один, рядом, повиснув у него на шее и призывно улыбаясь стояла роскошная блондинка, в дорогой одежде, да, черт возьми, от нее даже пахло дорого. Николас не сделал ни единой попытки высвободиться из кольца ее рук. Просто сказал, что Николь ему надоела, трудоголичка, с которой и поговорить не о чем, она только ноет и жалуется, а ему это до смерти надоело. Он ее не держит и видеть больше желания не имеет.
Николь казалось, что мир рухнул, в один момент, она лишилась дома, машины, подруги, работы, парня. Холодные щупальца безысходности, апатии обхватили и сдавили грудь, сердце пропустило удар, еще один, но не остановилось, продолжало стучать. За что?
– ЗА ЧТО?! – выкрикнула она в ночь, но парк ответил тихим шелестом пожелтевшей листвы, поглотил крик и растворил в темноте ночи.
Теперь, в романтичную, теплую, нежную, такую красивую, яркую осень в душе осталась только чернота. Николь, не видя ничего перед собой плелась через парк, спотыкаясь на неровной дороге, царапая дорогие туфли. Никому она не нужна, ее жизнь не стоит и ломаного гроша. Так может и жить ей больше не стоит. Девушка замерла посреди дороги, как громом пораженная этой мыслью. Сердце жалобно стучало и ныло, моля одуматься, но голова больше не верила чувствам. Ее растоптали, унизили, предали, выкинули как поломанную игрушку.
– Плохой день? – Николь даже не вздрогнула, такая апатия охватила все ее тело.
Рядом стоял мужчина, высокий, на целую голову выше Николь, лицо его было скрыто тенью большого капюшона, накинутого на голову, голос низкий, бархатистый, из его рта вырывалось облачко пара, когда он говорил. Он стоял очень близко, руки держал в карманах, широкие плечи загораживали выход из парка, но Николь не чувствовала угрозы.
"А даже если бы и боялась, у меня нет сил и желания, куда-либо бежать. Бороться? За что бороться? За это жалкое подобие жизни?! Меня унизили, использовали, растоптали, отняли надежду… Я не хочу… Ничего больше не хочу."
Николь молчала. Говорить не было сил. Она лишь думала о том, что стоит выйти из парка и пройти немного вперед по шоссе, как можно будет выйти на мост, даже в парке был слышен шум бурной холодной реки.
– Я не помешаю вам, если буду идти рядом? – мужчина чуть посторонился, и протянул руку в сторону выхода, делая приглашающий жест.
Николь подняла на него полный растерянности взгляд, это могло расстроить ее планы, но она неожиданно для себя кивнула.
– У вас потерянный вид. Расскажете, что вас гложет? – Николь молчала, мужчина вздохнул и продолжил говорить, все так же тихо, спокойно. – Всегда проще выговориться незнакомцу. Я уйду, возможно мы даже больше никогда не встретимся, – по губам Николь при этих словах скользнула мрачная улыбка, – но вам станет легче. Так что, сбросите груз со своих плеч?
Николь вдруг остановилась, вся боль, негодование