Дальний Восток. Страна крайностей и контрастов. Уехать в эту глушь было большой ошибкой. Но хотя бы этот день позади!
– Лен, ты? – спросил муж.
– Нет.
– Иди есть.
Пока она раздевалась, её длинные светло-русые волосы зацепились за золотой крестик, подаренный отцом на шестнадцатилетие. Единственная вещь, которая их ещё связывала. Она чуть не задушила себя, пытаясь освободиться.
– Блин!
Когда с этим было покончено, взгляд Лены упал на полку. На ней лежали письма. В душу прокралось странное щемящее предчувствие. Она поняла, что почему-то боится этой стопки конвертов и газет.
– Ты почту смотрел?
– Не-а.
Новость о смерти младшей сестры не вызвала у Лены слишком сильных чувств. А могло ли быть по-другому? Да, она поплакала, вспоминая о лучших моментах детства. Но их было не так уж и много, а когда они подросли, между сёстрами и вовсе вырос незримый барьер.
С тех пор как оказалось, что мама указала в завещании единственным наследником Ольгу, между ними не могло быть прежнего тепла. Лене всё время приходилось жить с мужем на съёмных квартирах, бесконечно откладывая зачатие желанного ею ребёнка до лучших времён. Времён, которые уже не наступят… Ну а младшая, скажем так, нравственно дезориентированная сестра получала в своё пользование и деньги, и их старую Тойоту, и просторную квартиру – ну в очень удачном районе. Трёхметровые потолки, школа, детский сад и парк рядом с домом – словом, всё, о чём только может мечтать человек.
Лена не стеснялась своих желаний. Разве это не нормально – желать для себя лучшей жизни? Но, увы, жизнь – не коробка конфет. Она научила Лену, что желания и действительность столь же непохожи, как две стороны Луны.
Папа говорил, что Господь всегда испытывает нас самым неожиданным образом. А ещё, что лучший способ рассмешить Бога – рассказать ему о своих планах… Достойный и глубоко верующий человек, он собирал деньги на реставрацию церкви, но погиб в автокатастрофе, когда Лене было шестнадцать – через три дня после её дня рождения.
Мать тогда окончательно потеряла веру и совершенно оскотинилась. Поладить с ней стало невозможно. Когда Лена вышла замуж за Букина и уехала из дома, та видимо решила, что заботиться о дочери больше нет надобности. С тех пор Лена не знала ничего, кроме нужды и работы. Но на связь с семьёй она и сама практически не выходила, частично конечно же из желания доказать, что она может жить сама по себе, хотя в основном из-за того, что каждый разговор с родными оставлял на её душе очередную незаживающую рану.
С Божией милостью, они справлялись и сами. Букин – трудолюбивый и добрый мужик, и, к сожалению или к счастью, она полюбила его именно за это, а не за размер его зарплаты. Даже сейчас, когда его фирма разорилась, а он сидел без работы и периодически выпивал с друзьями за её счёт, она была послушной и хорошей женой. Лена считала такую любовь благочестивой и бескорыстной, а потому заслуживающей поощрения.
Но матери муж никогда не нравился. В свойственной ей насмешливой манере она прямо говорила: "Лёшка твой – балбес. Он и за деньги не отличит хер от жопы. Только и может, что сидеть и глазами хлопать".
Никогда в карман за словом не лезла… И что только отец в ней нашёл? И как она могла так унижать её? А потом и вовсе лишить семейного человека прав на имущество и оставить всё Ольге и её странненькой внебрачной дочери – по сути, ублюдку.
Каждый раз, когда Лена пыталась проникнуть в мотивы матери и сестры, ум её наталкивался на непреодолимые препятствия. Это было просто непостижимо… Даже Тойоту! Чем я хуже? Ладно – квартира. Пусть – на то посмертная воля нашей сумасбродной мамаши. Но машина?… Неужели на том свете не сошлась бы бухгалтерия, если бы они немного нарушили условия завещания, и вторая сестра получила бы часть семейных благ?
Сама она бы ни за что так не поступила с родным человеком, это уж точно.
Лена понимала, что Всевышний, пожелай он явиться ей, конечно потребовал бы от неё прощения своих родственников. И как бы она хотела найти эту кнопку, на которую надо нажать, чтобы всё встало на свои места! Но поведение её родни было просто вопиющим! Должна же быть грань между христианским всепрощением и блаженным попустительством! Оставалось только уповать на то, что Бог видит всё и воздаст каждому по деяниям его.
И действительно, проведение само решило за Лену этот ребус. На мёртвых чего обижаться? Сестра выкопала себе яму собственными руками.
Целый год она – врач по образованию – носила в себе болезнь, по поводу которой не предпринимала никаких действий. Что-то там с мозгом. Сходила бы, что ли, к гомеопату, раз медицина бессильна? Вместо этого Ольга стоически молчала о своём недуге, и в какой-то момент её организм просто выключился. На то, что она знала о грядущей трагедии, указывало найденное у неё дома завещание, в котором она отписывала имущество Лене, при условии, что та возьмёт опеку над её одиннадцатилетней дочерью – Настей.
Лена видела девочку всего-то несколько раз, но та не говорила при ней ни