Ты вникни в суть словес нелживых
И пусть Господь хранит тебя!
В ту ночь гроза шумела страшно.
Мой путь отрезан был назад.
Деревья гнула мощь в три ветра,
Сходил огонь с небес, как в ад.
Среди могил, объятый дрожью,
Насквозь промокший и в грязи,
Я полз, как червь по бездорожью,
Взывая к Господу: Спаси!..
Вдруг, впереди увидел склеп я,
Хотя мне страх внушал пройти,
Мой разум эхом вдохновенным,
Кричал иное: брат, – зайди!
Найдешь в пристанище для мёртвых,
Ты хоть какой-то, но уют;
И дав покой ногам истёртым,
Своим и мыслям дашь приют.
Час третий был, как помню ныне,
Когда вступив под пыльный свод,
Свеченье тихое в могиле,
Увидел я чистейших вод.
Родник сей бился прям из камня,
Я чуть дыша прошёл, притих…
Стояло в центре изваянье,
В руках держа Священный Лик.
Невольным трепетом объятый
И с головы убор свой сняв,
Я на коленях стал молиться,
К ногам статуи той припав:
Я жизнь прожил свою вне Бога.
Хоть не снимал нательный крест,
Во власти тьмы, греха, порока,
Искал в миру я лучших мест;
Я в суете расстратил годы,
Любил я женщин, деньги, власть…
Я пленник был шальной свободы,
И упивался ею всласть.
Корысть и подлость моё имя!
Гордыня, ложь, второе – я!
Печатью чёрною заклята
Душа постылая моя.
Не ведал я ни совести, ни чести;
Я стыд имел лишь там, где недобрал.
Я бедных грабил и тех, кто в благочестьи
Жизнь свою, за други своя отдал!
Шло время, я павши ниц молился;
Я слёзы лил в грехах себя коря.
Вдруг предо мною схимонах явился,
С улыбкой доброю смотрел он на меня…
Был я пуглив, но я не испугался.
Лик старца излучал покой и мир;
Я до земли склонившись, вдруг признался,
Что в мире скорбном я преступник был.
Поведал я ему о своей жизни,
Поведал и о том, о чём молчал:
Во многом, в чём боясь себе признаться,
Я старцу, как пред Богом открывал.
Он тихо слушал, уст не открывая,
Десницею покрыв мою главу.
Когда ж я стих, он к небесам взирая,
Прощение просил за жизнь мою:
В Твоих руках все судьбы, Святый Боже,
Творений рук Твоих Ты ведаешь сердца;
Воззри и ныне, о, Творче мирозданья
И в человеце сем изгладь печать греха!
Блажен, кто в чистоте хранит свои одежды.(1)
Кто с измальства был в скорби до седин.(2)
Но горе тем, в ком нет любви, надежды,
Ведь из "семи", в пути уже "один".(3)
Близится, о, близится час гнева,
Праведен и страшен Божий Суд.
Услышь же трубный глас Армагеддона(4)
И чистых не марай отныне уст.(5)
Иди, мой сын, храня пути прямыми
И "всадник белый" пусть тебя хранит.(6)
Живи в миру отныне, как в могиле,(7)
Кто в духе рожден, тот не погрешит.(8)
Я встал с колен (было уже утро).
И жажду утолив из чистых вод,
С могилы вышел я, как из китова нутра,(9)
Окинув чистым взором небосвод.
Забыв куда, зачем дотоле шёл я,
Я поклонился четырём ветрам.
И повернувшись к склепу, слезно умилился:
"Здесь схимник почиет, отец …ан"!
***
Шли дни, шли месяцы, шли годы…
Мечом духовным я свой ум хранил.
В постах и бденьях, как мертвец в могиле,
В сырой пещере схимником я жил.
Я слёзы лил, скорбел о прежней жизни,
Молился за весь мир, покуда мог.
Страстей прилоги отсекал я прежде,
Чем мог засунуть бес в ребро свой рог.
Но вот, по Пасхе, в третию седмицу,
Нежданно я закончил жизни