Карелия всё-таки хороша, как ни крути! Свежа, чиста, нетронута, красива. Рядом с моим будущим лагерем течёт прозрачнейшая река тёмно-голубого оттенка. Кругом глухой лес. Вообще, было непросто продираться через все заросли и камни с моей поклажей. В рюкзаке на девяносто литров было всё для одного туриста – палатка, спальник, котелок и сковородка, запасы на первое время, огниво, добротный нож, топор, ножовка, несколько шампуров, складная лопата и прочие мелочи. Но самое главное для писателя – кипа бумаг, карандаши и точилка. Ещё не разбив лагерь, я засел писать.
Кругом только натуральная природная тишь. То есть птицы, звери и насекомые поют на все лады, но всё равно здесь ощущается спокойствие. Просто чувствуешь, что никто не позвонит тебе и не сообщит плохих новостей (но это скорее потому, что я не взял с собой ни мобильника, ни ноутбука – ничего, где мог бы увидеть не своё лицо или услышать не свой голос), никто не подойдёт и не предложит поговорить про Кришну (или что там ещё выдумали сектанты за последние годы?), никто не будет доставать со своими проблемами, надеясь, что их решу я или кто-либо другой. Ни одного чёртового человека.
Именно этого я и хотел.
Разбил лагерь. Ну, то есть – просто поставил палатку. Костром заниматься уже поздно – завтра. Но это теперь мой мир… на сколько?.. Месяц – может два. Смотря как пойдут дела с едой и погодой. Но мне правда необходим подобный отпуск. Отелей в тропических странах мне стало мало. И даже уже не хочется, чтобы персонал вылизывал тебе зад. Хочется просто ОТДОХНУТЬ. От всего. И ото всех. Что бы в радиусе десяти километров не было ни одной души, ибо все они меня попросту достали.
«А в домах всё люди, люди. Сколько их – конца нет. И все ненавидят друг друга». Именно так и живём. Но в последние месяцы человечество меня довело до белого каления. Тем, что меня дурят, не понимают, не уважают. Притом и сами не могут для себя решить – отчего это? «Просто так делают все – и живут себе хорошо. Чем я хуже?!»
Я устал от глупости. Устал от быдла. Устал от навязанных социальных и должностных обязанностей, придуманных для того, чтобы задержать человека в группе ему подобных. Я просто сбежал. Но пусть хоть кто-то дома попробует меня осудить!
Дэйвид Линч однажды сказал: «Тяжело жилось Эйнштейну, наверное. Кругом ведь одни идиоты!»
Я больше не могу терпеть никого из них. Нужно проветрить голову. Подальше ото всех. Они все мне просто надоели!
Писатель стоял посреди поляны. Была ночь, тихая и спокойная. У него в руках был топор. Он был весь в крови. Писатель бросил его около своей палатки. Он вытащил из неё Девушку, которой отсёк полголовы меньше десяти минут назад. И, прихрамывая, спустился в реке, обмылся в холодной прозрачной воде, пришёл обратно к поляне, залез в палатку, нагишом завернулся в одеяло, а затем в свой спальный мешок, после чего быстро и крепко заснул.
2
Двадцать тысяч рублей за один экземпляр – кажется, столько просили за мою книгу на сайте по продаже товаров с рук. Это было и хорошо, и плохо. Естественно, когда я наткнулся на эту страницу на «Озоне», я чертовски обрадовался. Вот только эту книгу я написал и выпустил в продажу двадцать лет назад.
Боже, как же давно это было…
Я тогда только закончил учёбу в ВУЗе. Сколько планов и надежд после этого кануло в лету…
Ко мне уже тогда приходили самые разные идеи для литературных произведений – от романов и рассказов, до пьес. Я много писал, и мне до боли нравилось! Я ловил кайф от этого. Получаться начало далеко не сразу, но и тем, что выходило тогда я очень гордился. Мне всё нравилось. А уж когда я выработал собственную систему, то всё стало идти как по маслу. Не просто рассказывать ситуации и писать о жизни… Нет – описывать саму жизнь. Быть там в то время, когда происходят события. Видеть всё самому, пока стучишь по клавишам клавиатуры. Весь мир не существовал – только ты, воображение, и компьютер. Во время работы тебе являются на ум откровения героя, каждая из которых делает его всё более реальным, чем обычный человек, и намного более интересным.
Я не знал, что такое муки творчества. Время написания, если работа шла хорошо, для меня было самым лучшим и приятным практически во всей жизни. Это сложно описать. Эта работа так же и успокаивала меня. Напишешь всё, что наболело и словно после исповеди – намного легче становится жить. Даже на сам этот вопрос смотришь по-другому. Оливер Стоун говорил, что писал сценарий «Взвода», потому что его не отпускала тема Вьетнамской войны, в которой он участвовал. И писал он его, чтобы совладать с собой, с воспоминаниями.
И если во время работы и спустя большое время (скажем – один год) ты читал то, что написал, и думал одно и тоже: «Да – это хорошо. Это – красиво. Это мне нравится», – то уже ради этого следовало работать.
Даже в моё время, двадцать лет назад, каждый говорил: «Я считаю себя творческим человеком». При этом не представляя, как он мог бы написать целую книгу (хотя там делать нечего – садишься и пишешь) и имея за спиной с десяток