Глава 1. Макей
Если вы хотите иметь много денег – имейте друзей богачей. Если вы хотите иметь много женщин – имейте друзей бабников. Если вы хотите иметь то и другое – станьте султаном.
Первый мой друг бабник – это Макей – Андрей Макеев. Познакомился я с ним в драке, когда его дубасили трое у ДК на улице Ленина в Красном селе под Ленинградом. Я впрягся за него, со своей дурацкой справедливостью: трое на одного – не честно. Подружились. Нам по 20 лет, – мы ровесники. Я только демобилизовался из Советской армии и три месяца мог не работать, – по тем законам.
Оказалось, что один из нападавших – брат девушки, которую Макей бросил, но это выяснилось позже. Мы с Андреем одного роста и телосложения, – он местный и шибко похож на популярного тогда актера – Дмитрия Харатьяна – главного героя в фильме “Зеленый фургон”, премьера, которого только прошла по кинотеатрам страны. Его фотография украшала обложки многих журналов, а открытки с его лицом продавались во всех киосках “Союзпечать”. Сходство было невероятным: прическа, родинка – все на месте. Разумеется Макей этим пользовался – ни дня без женского внимания. Обычно начало было таким:
– У тебя деньги есть? – интересовался он.
– Да, – отвечал я на самый часто задаваемый вопрос от Макея. Отец учил: у мужчины всегда должны быть деньги – отца я любил и слушал его – поэтому у меня всегда были деньги.
– Надо бухла взять – в общагу к ткачихам пойдем – неудобно с пустыми руками. – Объяснял он.
Все его мысли, разговоры и действия были связаны исключительно с женщинами. Телефоны тогда были в виде железных будок и звонок стоил 2 копейки, – в общежитии телефон находился только на вахте, через которую проход для нас был закрыт – особенно для Макея. Я покупал две бутылки красного полусладкого грузинского вина – Хванчкару и Киндзмараули, – и мы шли к общаге ткачих.
Подойдя к зданию, он бросал маленький камушек в знакомое окошко, тут же в окне появлялись лица девиц. Они открывали окно и спускали вниз связанные простыни; мы сначала лезли по газовой трубе, а потом, с помощью каната из простыней, забирались в окно. Ему всегда были рады все девушки, и больше всего радовались те, которым не светило поиметь его. Обычно встреча начиналась так:
– Макей, ну где ты был? Я так скучала!
– …и я! – говорила соседка по комнате.
– …и мы! – заглядывали девицы из соседних комнат.
– Аннушка, прости, – прости, любовь моя! Я больше не буду. Я был очень занят. Никита, скажи… – он обращался ко мне за поддержкой.
– Привет, Никита. А ты местный? – интересовалась Татьяна. Жилищный вопрос стоял и тогда… не падая.
– А что вы нам принесли? Ой, винишко, сладенькое… – Ирина читала этикетку на бутылке Хванчкары.
– Никита, наливай, – командовал Макей.
Мы – два гусара на полк ткачих. Макей, с его яркими и смелыми чертами лица, всегда был центром внимания у прекрасных дам. А мне доставались все остальные – скромные и незаметные – их было заметно больше. Но знаете, что было самое интересное? Вкусы женщин в вине разделялись с моими. Девушкам больше нравилась Хванчкара с оттенком карамели и миндаля – такое же сладкое и притягательное, как они сами. А мне всегда больше по душе был Киндзмараули со своими нотами вишни и граната – такой же страстный и запоминающийся, как я сам.
По моему, Макею было все равно что пить – это не самое главное для него. Главное – это красивые и грудастые женщины, в обществе которых он заводился и преображался. Иногда в одной рубашке, иногда в накинутой на голое тело простыне, – он расхаживал по комнате и восхищался одной из своих пассий:
– Моя милая Аннушка, ты – мое солнышко, моя радость и вдохновение. Ты такая прекрасная и особенная, – я не могу перестать думать о тебе ни на минуту. Даже когда я занимаюсь своими делами днем или погружаюсь в сладкий сон ночью – ты всегда со мной в мыслях.
Ах, любовные слова! Какие же они сладостные и романтичные! Когда сердце полно чувств и эмоций, слова летят сами собой, как бабочки весной. Пассаж Макея наводил трепет на присутствующих девиц – глаза их горели, а груди наполнялись любовным соком. Он продолжал:
– Твоя улыбка – это лучик света, который освещает каждый мой день. Твои глаза – это океан чистой любви, в котором я тону без остатка. Твоя нежность и забота заставляют меня чувствовать себя самым счастливым человеком на Земле.
Откуда в нем эта патетика – этот восторженный тон – мне было не понятно. Но всё: внешний вид, интонация и его слова, – буквально сводили барышень с ума. Кто-то из