Это не учебная тревога.
Словно в ответ на мои мысли, лязгнул запор на металлической двери, а единственное окно перекрыли бронированные ставни.
Освещение в лаборатории сменилось с нейтрально-белого на тревожно-красное. Спасибо, хоть мигать не стало. Мне и без того сложно удерживать этот взрывоопасный клубок в руках.
Мысли панически скакали от «где я допустил ошибку» до «меня тут заперли».
– Внимание! Активирован аварийный протокол! Всем покинуть помещение!
Эту фразу автоматика повторит еще раз, после чего начнется обратный отсчет. До уничтожения лаборатории останется тридцать секунд.
Только почему изоляция помещения сработала раньше?
Я вновь наткнулся взглядом на свое плетение в руках. И его плачевное состояние меня отрезвило.
Если я прямо сейчас не возьму себя в руки, я даже до начала отсчета не доживу, этот неудачный эксперимент рванет раньше.
Вдох.
Выдох.
У меня есть только один шанс отменить самоуничтожение лаборатории: убрать фактор опасности. То есть нейтрализовать свое плетение.
Сколько там осталось до последнего предупреждения? Секунд двадцать?
Реально. Сложно, но реально.
Я начал вытаскивать из плетения одну нить за другой.
Дергать нельзя, но и медлить тоже. Нужно действовать быстро, но аккуратно. Одну за другой.
Плетение упрощалось и стабилизировалось на глазах. Оно все еще рябило и мерцало, но уже не рвалось из рук.
Мне оставалось вытащить три нити, после чего плетение можно было бы просто развеять, когда прозвучал мой приговор:
– Внимание! Активирован аварийный протокол! Всем покинуть помещение! До блокировки и обратного отсчета осталось: три. Два. Один.
Я рискнул резко выдернуть последнюю нить, и все равно не успел.
Вновь коротко лягнули запирающие механизмы. Они и должны были сработать только в этот момент. Вопрос, почему сработали раньше, меня уже не волновал.
Поздно.
– Помещение локализовано! Начинаю обратный отсчет. Тридцать секунд. Двадцать девять.
Я машинально развеял уже неопасный остаток плетения и тупо уставился на свои пустые руки.
Вот так – и все?
– Двадцать восемь. Двадцать семь.
Я знал систему безопасности, сам помогал ее настраивать в свое время. На этом этапе вырваться отсюда не поможет уже ничто.
– Двадцать шесть. Двадцать пять.
Меня внезапно накрыла дикая ярость. Какая сволочь меня заперла здесь?! Дайте мне эту тварь, я ее голыми руками порву!
Ты хоть бы голос подал напоследок, скотина. Я хочу знать имя своего самого лютого врага.
– Прости, брат, – раздался тихий голос.
Я даже не сразу понял, пронеслись ли эти слова в моей голове, или он правда это сказал.
– Прости, но это не должно увидеть свет. Одна жизнь ради спасения миллионов… Прости.
Все-таки на самом деле. Из громкоговорителя вместо обратного отсчета действительно доносился его голос. Это мой младший. Пацифист хренов!
Мы с ним долго спорили по поводу моего последнего эксперимента, но так и не сошлись во мнениях. Как и обычно, впрочем.
Тогда он не смог меня остановить, а сейчас пытался разрешить наш спор кардинально. И как только на убийство решился, чистоплюй?
Я стиснул зубы, привычно давя в себе раздражение.
Хотя теперь-то уже зачем?
– Я достану тебя, ублюдок, – дрожа от ненависти, прорычал я. – Хоть из-за грани, но достану!
Брат не удосужился ответить, его голос исчез. У меня даже не было уверенности, что он меня услышал.
Тревожно-красный свет начал мигать, а я сжал кулаки.
– Три. Два. Один.
Я прикрыл глаза, но даже сквозь сомкнутые веки увидел ослепительную вспышку.
Красиво… Я успел осознать это и провалился в темноту.
Огонь. Всюду огонь!
Адская боль. Нечем дышать. Я не могу пошевелиться. Вместо крика выходит невнятный хрип.
Мать твою, как отсюда выбраться?!
– Держись, Шахар!! – прорывается сквозь гул пламени чей-то голос.
Я слышу, но не воспринимаю толком. Перед глазами кровавая пелена, воняет паленым мясом.
Неистово дергаюсь, пытаясь хоть как-то сдвинуться с места, но толку нет.
Сжимаю зубы, закрываю глаза, пытаюсь обратиться к магии. Бесполезно, источник пуст.
Сознание уже плывет, но я на последних секундах зачерпываю жизненную силу и направляю к голове. Это не полноценный магический