Как песня. Юрий Анатольевич Богатов

рситета отказаться от аспирантуры и поехать работать в глубинку, в районную газету – «понюхать пороху». Командировка в один из колхозов и свела его с человеком, навсегда вошедшим в человеческую и творческую судьбу журналиста, а потом, действительно, и популярного беллетриста.

      В сентябре на рисовых полях-чеках пахло не порохом, хотя шла очередная, как тогда писали все газеты, битва за урожай. Валентин презирал штампы, поэтому в стройных рядах жаток и комбайнов он видел не боевые порядки тяжёлой техники, а ноты, плавно движущиеся по нотному стану массива ядрёно-спелых метёлок. Шёлковый шелест соломы, золотое журчание ручьёв зерна в кузова басящих грузовиков, призывные посвисты скворцов, пирующих на уже убранных участках, сливались в мелодию, которую природе помогал выводить труд людей. Пахло же… Терпко пахло поджаренным южным солнцем, разогретой влагой оросительных и сбросных каналов, живым металлом рисовой шелухи.

      – А вот и наш поющий комбайнер! – протянул загорелую по короткий рукав рубашки руку в сторону приближающегося к полевой дороге агрегата суетящийся парторг.

      Нет, не стройным Лемешевым выпрыгнул из кабины «Колоса» механизатор, а скатился по ступенькам трапа парень колобкообразной комплекции Руссоса:

      – Сергей!

      – Нам песня строить и жить помогает. Так, Михальцов?

      – Может, и так, Юрий Алексеевич, да только у меня душа сама поёт, – нисколько не смущаясь присутствием корреспондента ответил партийному руководителю комбайнер.

      – И что же она вам поёт сейчас, в поле? – спросил чрезвычайно удивлённый и обрадованный его словами Валентин, почуявший материал.

      Сергей неторопливо обернулся к чеку, продолжающему отдавать людям выпестованные в своих недрах зёрна, снова обратил взор на отвлёкших его от работы непрошеных гостей, одарил их вкусной улыбкой во весь арбуз крупного лица, и…

      – Ехали на тройках с бубенцами,

      А вдали мелькали огоньки.

      Эх, кабы и мне теперь за вами,

      Душу бы развеять от тоски!

      Неожиданным было всё. И этот романс из уст молодого земледельца, и его прозрачный баритон, и то, что мелодия уборочной, которую услышал журналист, стала теперь аккомпанементом пения механизатора.

      Очерк «Комбайнер, который поёт» редактор похвалил и расщедрился под него на целый разворот. Было много положительных читательских откликов, публикация Валентина о необычном колхознике, передовике уборочной страды, активном комсомольце, появилась в краевой молодёжной газете и победила на очередном профессиональном конкурсе. Но писатель в молодом журналисте только обидно ухмыльнулся: «Нет, не то! Совсем не то!». «Сам знаю!» – огрызнулся корреспондент.

      Стремительные районные будни заметно для региональной литературной общественности и, главное, читателей лепили из Валентина проникновенного прозаика. Его рассказы, небольшие повести в журналах, альманахах, коллективных сборниках не оставались без внимания публики. Однако персонажа с поющей душой в этих произведениях всё ещё не было. В небольшом сельском районе все на виду, особенно для местных газетчиков. Механизатор Сергей тем не менее из поля зрения Валентина как-то выпал. Остались стойко приятное воспоминание о дуэте человека с природой и въедливая досада: каков же ответ на вопрос, почему поёт душа. И пока сотрудник районки собирался основательно, наконец, поговорить с персонажем своего будущего, может быть, даже романа, вдруг изменилось всё вокруг и внутри каждого. Все очнулись в другой стране, улетучилась прежняя власть, а с нею и совхозы с колхозами. «Ну, а моя молодость? Испарилась с ними?» – терзался Валентин.