– Ты ведь должна была поддержать меня, я ничего не путаю?
– Ни в коем случае. Не путаешь. – пластиковый стаканчик, налитый до краев, достала аккуратная и невероятно красивая женская рука. – Ничего-то ты мой дорогой, Джейкоб Хорнет, не путаешь.
– Но ты только что заказала себе кофе, Сэм?
– Глупый вопрос. Разве ты не видишь? – с едкой ухмылкой, она отпила немного бурой вонючей жижи.
Вероятно, только из-за Сэм Хорнет терпел это пищевое насилие сейчас, находясь на одном квадратном метре с кофейным аппаратом. Министерство Обороны в свои бункера закупало их вагонами, ведь армейцы любили кофе. И Джейк надеялся найти себе компанию, бойкотировавшую всю эту традиционную трапезу из кофе и «волшебного ничего» именно в ней – в Саманте Крюгер, стоявшей рядом… и предательски пившей кофе. Она была для него единственным и самым хорошим другом здесь, а потому он ее постоянно прощал. Прощал и то, что такая красота, как у нее, не досталась ему, а медленно, сперва неохотно, а затем явно раскусив почву под собой, пошла по не самым бедным рукам бункера. Однако, глупо было бы считать ее выгодное распутство простым подарком мещанам из нижних отсеков – нет, она была не такой. В первую очередь, внушал себе Джейкоб, чтобы хотя бы как-то сгладить тоску по ней, ее невероятные ягодицы, ее аккуратная талия, которую не могла спрятать даже мешковатая рубашка, ее хорошенькая и упругая грудь, втиснутая в явно маленький по размеру черный лифчик, и ее бесконечно хитрое острое лицо, со слегка вздернутым носиком и глубоким умным взглядом, были нужны ей для того, чтобы банально держаться здесь на плаву. После войны, после взрывов и ядерной бомбежки, мало какой мозг устоит от того, чтобы не посчитать, что государства и закона больше нет. Мало какой индивидуум в этом бункере станет считаться со мнением другого индивидуума, как раньше. А потому Сэм заручалась поддержкой среднего звена, и никогда не ложилась под большое начальство, чтобы не стать их ручной сучкой, залезающей под стол по первому же зову. Шлюха, но шлюха с моральными принципами.
– Кофе, мой дорогой Джей, это единственное, что мне осталось попробовать, чтобы полностью разочароваться в энергии собственного организма. Эти месяцы подземной жизни абсолютно убили во мне всякую инициативность, так что…
– Звучит, как отчаяние. – усмехнулся он, со слегка злобной улыбкой. – Прежде, я не слышал от тебя такого.
– Будем честны, ты почти не слушал меня прежде. – осторожно коснувшись его подбородка, она подняла тот вверх. – Как и сейчас. Мои глаза выше. – улыбнулась ему так, что Хорнет мгновенно растаял и хотел сползти по ее теплым и длинными пальчикам как растаявшее мороженое. – Вероятно, наступает тот период, когда стресс первых недель улетучивается, и организм плавно привыкает к мысли, что этот чертов бункер станет нашей же могилой. Увы и ах, стоит снова перестраиваться, да? Эти чертовы коммунисты сбили нам все наши планы, так что теперь придется выдумывать их заново.
– Коммунистов? – не понял Джейк.
– Да, и коммунистов тоже. – Сэм опустила руку, снова хлебнув кофе. – В конце концов, должен же мистер Гримсон бороться с кем-то. Если он не будет с кем-то бороться, то мигом лишится своего поста, своего коньяка и своих секретарш. Его поднимут сперва на смех, а затем на вилы, если у него не будет нового врага. Даю тебе слово, он найдет чем нам всем здесь заниматься. Но все это будет настолько томительно, что вскоре приравняется к смерти. Мы здесь как индейка в фольге. Постепенно коптимся, а в конце, так ничего и не добившись, умрем от загрязненной системы очистки воздуха, от проникающей радиации и от отсутствия еды. Так что, милый мой Джейкоб, запасайся заранее. – оттянув пальчик, добавила: – Я знаю, где можно достать припасов.
– У тебя закончилось белье? – снова уставившись ей на грудь, спросил Хорнет.
– С чего ты взял? – мгновенно насторожилась она, опустив голову. – Сильно видно?
– А сама-то ты как думаешь? – ответил он ей ловкой ухмылкой. – Ты ведь все-таки физик, образование имеешь. И не можешь сообразить, что черное просвечивает под белым?
– Понадеялась, что рубашка скроет. – опечаленно выдохнув, она выкинула стаканчик в урну. – Ко мне сегодня… – глянула на золоченые часики на запястье. – Должен