ISBN 978-5-0060-8876-4 (т. 2)
ISBN 978-5-0060-8877-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Первый раздел. – (Время. – Пространство. – Тождество Я. – Множественность субъектов. – Интерполяционные максимы науки об опыте)
Подобно тому, как в быстро текущей горе покоятся огромные валуны, мимо которых беспрепятственно, волна за волной, текут вечно движущиеся воды, так и идеи, однажды удачно задуманные, незыблемо стоят в потоке истории, пока мимо них проходит поколение за поколением. Когда их непреложность признана и признана, они в силу своей внутренней истинности становятся неотъемлемым достоянием, переживают смену поколений и будут существовать до тех пор, пока существует образованное человечество, т.е. пока вся предшествующая интеллектуальная культура не будет сметена новым потоком примитивного варварства. Однако такого низвержения и падения культуры, образования и науки, которое можно сравнить с геологическим переворотом всей поверхности Земли, следует ожидать тем меньше, чем дольше продолжается борьба культуры с бескультурьем.. К таким идеям относятся, например, идея арифметики, идея аристотелевской логики, идея евклидовой геометрии, идея галилеевской форономии1 и механики, идея коперниканской или гелиоцентрической астрономии, не говоря уже об оригинальных религиозных, художественных или политических творениях. Разумеется, такие новаторские и бессмертные творения, конечно, могут быть дополнены, исправлены, переделаны, могут быть перестроены с фундамента в другом стиле, но их сущностная идея остается. К таким идеям относится и идея Канта о трансцендентальной философии, из которой открывается и утверждается навеки неведомая, высшая точка зрения. Логика Аристотеля просуществовала более двух тысяч лет, пережила множество бурь, была впервые разработана с изощренной изобретательностью до мельчайших деталей под руками схоластики, обросла барочной номенклатурой и в таком виде стала догматически жесткой, чтобы после рассвета нового времени подвергнуться бесчисленной критике со стороны Петра Рамуса и Бэкона, начиная с Берулама и заканчивая эмпириками, алгебраистами и другими реформистскими логиками современности; И все же она содержит незыблемые истины, veritates aeternas и покоится на незыблемом фундаменте, который будет стоять до тех пор, пока существуют здравомыслящие люди. Теорема противоречия, из которой с очевидной необходимостью вырастает здравая логика, является именно такой скалой, непоколебимо стоящей в потоке и смене мнений, о которую разбивается весь скептицизм, вся софистика и игривая диалектика.
Столетний юбилей «Критики чистого разума» отмечался не одну Олимпиаду назад именно в таком, не устаревшем виде. Неизменным целиком, провозглашением совершенно новой, ранее небывалой и впоследствии никогда не преодоленной точки зрения мысли, она, однако, во всех своих частностях и специальных положениях может быть подвержена судьбе устаревания и, подобно первоначальному учению Коперника, возможно, даже корректироваться и устаревать местами. Новый, новаторский, эпохальный аспект критики Канта, в отличие от психологических и психогенетических теорий познания Локка и его эмпирических преемников и рационалистических оппонентов, состоит в том, что она исходит не из души, не из мозга, не из tabula rasa, не из лейбницевской монады, а из сознания, являющегося изначальным, первичным фактом χατ εξοχην; что он исследует не интеллектуальную историю развития личности или человечества, а общие, типичные предпосылки миропознания вообще; что он постигает метакосмичность априорного, лежащего в основе всего эмпирического внешнего и внутреннего мира, разрывая тем самым скатерть между психологией и эпистемологией.
Главное, что его волнует, – это, по его собственному выражению, не quaestio facti, а quaestio juris. Его ошибка не в том, что он слишком мало, а в том, что он слишком много психологии примешивает к своим исследованиям, в результате чего на более высокий уровень философской мысли перетаскивается много устаревших вольфианских, лейбницевских, даже схоластических идей, на место которых пришедшие позже хотят поставить гербартианские, физиологические, психофизические и другие. Но речь идет вовсе не о психологии, не о теории жизни души и т.п., а о том, без чего ни психология, ни душа, ни естествознание, ни материя не могли бы существовать эмпирически; речь идет о том, что вечно лежит в основе всей науки вообще и ее объекта.
Человек может быть определен совершенно по-разному в зависимости от того, с какой точки зрения на него смотреть. С точки зрения зоологии, это млекопитающее рода Bimana, ближайший родственник предков высших видов приматов. С химической точки зрения человек – это смесь белка, фосфорнокислой извести, углекислоты, серы, поваренной соли, большого количества воды и некоторого количества железа, хотя некоторые неясные моменты скрыты. Его можно определить и как смеющееся существо, и как говорящее существо, и как разумное существо. Если бы речь шла о полном собрании всех возможных определений человека, то без перьев двуногого Платона, как и его сатирического аналога – ощипанного петуха Диогена, – пожалуй, не обошлось бы. Что касается Канта, то он, пожалуй, сказал бы,