– Ну, с разведкой и у вас всё отлично устроено, – заметил Иволгин. – Так что не прибедняйся.
– Да какая тут разведка, – отмахнулся приятель. – Просто нам по кое-какой дружбе передают сведения о демобилизованных, чтобы мы могли с ними провести собеседование, прощупать, так сказать, кто в чём нуждается. Ну, а на тебя папка ещё неделю назад на стол шлёпнулась. И резолюция поперёк: «Привлечь к работе». Я краем глаза глянул, твои ФИО сиятельные узрел, номер твой набрал, но лишь пищит трубка проклятущая, мерзким голосом от меня отбрехиваясь. Ну, я и отложил папочку пока в сторонку. Раз в день только проверял, не объявился ли друг блудный. А тут мне СМС приходит, что, мол: – «светоч мой в сети объявился, и номер его снова доступен для смертных стал». Ну, я и набрал. Дай, думаю, порадую кореша и сам порадуюсь.
– И к какой это работе привлечь? – озадачился Борис.
– Да ясен пень, к какой! – захихикал Жека. – К программе реабилитации вернувшихся с СВО, конечно. Ты ж у нас ценный кадр – психолог и вояка в одном флаконе. Прямо как «видал сосун» из детства нашего босоногого! Помню, «Хаггис» подтянешь, на лошадке-качалке к столу подрулишь, к «Марсу» ручонку протянешь, а тут тебе из телика: «Видаааал сааасууун!» Ну, я так с коняшки и брякнулся, да как заору: «Мааамааа, дядя пляхой! Он всё влёт! Я не сосун!»13 Вот. Теперь на всю жизнь у меня детская психологическая травма во всю жопу. Даже посттравматический синдром не перешиб. А я так надеялся!
Приятель надрывно всхлипнул в трубку и напоказ, звучно утёр несуществующие сопли.
Иволгин не выдержал и рассмеялся уже в голос. От души нахохотавшись, он сказал другу:
– Нет, ЖЖ, в тебе всё же пропал артист.
– Ох, пропал-пропал, – запричитал Жека не хуже деревенской бабки, затем сменил голос, зажал нос и загнусавил, пародируя известного переводчика-синхрониста Леонида Володарского: – Кааламбия Пппиииггчиз представляет… Рембо… Последний укроп. Э-э-эй ты, нееедоносок, куууда пооошёл… А ну, тащи сюда свою задницу.
Оба приятеля снова заржали. Отсмеявшись, Борис сказал:
– Ладно, Жек, рад был тебя услышать. Скинь мне адрес своей конторы. Через недельку загляну.
– Через недельку?! – так сильно возмутился приятель, что на заднем плане снова что-то загрохотало. – Какую недельку? Да ты что? Да мы вымрем, как динозавры через твою недельку! Мы ж без тебя, как пестик без тычинки! Только на тебя и уповаем!
– Ну, раз вымрете аки динозавры, значит сразу и окаменеете, – отрезал Борис. – Приду, кости соберу, потом в музей отнесу, денег заработаю. Совсем тогда хорошо станет. Вы только каменейте поосновательнее. Ладно?
– Да ты! Да ты! – задохнулся нарочито праведным гневом Жека.
– Да, я знаю, что это я, – невозмутимо ответил на это Иволгин.
– Ты чёрствый! – принялся упрекать его друг детства.
– Угу, – промычал Борис, возясь с заваркой и чайниками.
– Ты бессердечный! – продолжал бушевать приятель.
– Угу.
– Ты