– И покончила жизнь самоубийством в моём глазу. – Фыркнула Санька. – Извращенка.
– Может, ей глаза твои понравились. – Россомаха бережно вынул извращенку из Санькиного левого глаза.
– Тем более извращенка. – Буркнула Санька.
– Почему? – Не торопясь отпускать её, спросил Россомаха. Санька побоялась развивать эту щекотливую тему, дёрнула плечом:
– Просто ляпнула. Так. Настроение не очень.
– И уже давно.
– Да. Ты же дуешься на меня. – Прямо сказала она. – Обижаешься на что-то.
– Я не обижаюсь. Просто ты с Диего этим… подружилась уж больно.
– Он не такой и плохой… Мне так кажется.
– Ага; только ссытся и глухой. – Нахмурился Россомаха, отпуская её.
– Он часто тебя обижал, но ведь и ты его – тоже. Вы просто терпеть друг друга не можете; но ведь…
– Что?
– Ничего.
– Ничего? – Россомаха опять поймал её за руку, потянул к себе. – Я знать хочу. Что ты сказать хотела?
– Забыла. – Санька несильно трепыхнулась, но он не отпускал. – Это не важно. Правда; пусти. Ну, Россомаха, я тебя прошу…
– Да не держу я тебя. – Он даже отступил на шаг. – Кто я такой, чтобы тебе мешать?
– Ты не мешаешь. – Растерялась Санька. – Ты не можешь помешать. Кто я буду, если скажу тебе такое?! После всего, что мы… После всего, через что мы прошли вместе! Дороже вас троих у меня нет никого, потому я и здесь сейчас.
– А я уже не хочу быть здесь. – Сказал Россомаха. – Плевал я на проклятие на это; всё равно помирать, и лучше молодым, чем старым и немощным, всеми брошенным, всем в тягость. Если б не Хара и Чен, давно бы уже повернул куда-нибудь в сторону.
Санька замерла, открыв рот. Ей казалось, что скорее солнце в обратную сторону вращаться начнёт, чем Россомаха скажет что-то подобное! Впору было «караул!» – крикнуть.
– Ты не думаешь так на самом деле! – Пробормотала она, потрясённая до глубины души. Россомаха упрямо дёрнул ноздрями:
– Думаю. День и ночь думаю. Невмоготу терпеть! Как эта тварь, Диего, надо мной куражится, а ты ему подпеваешь!
– Я не подпеваю! – Воскликнула Санька так громко, что Чен и Хара оглянулись на них, а Смог всхрапнул и насторожился, бросив хрустеть овсом. Россомаха досадливо покачал головой, даже поморщился, и пошёл прочь. Санька бросилась за ним.
Нагнала над быстрым ледяным ручьём, где он собирался набрать воды, схватила за жёсткую тёплую ладонь, не удержалась, поскользнулась, и оба они чуть не сорвались в ледяную воду – Россомаха в последний момент ухватился за толстую ветку, и они опасно повисли над ручьём, так неудобно, что какое-то время не могли разъединиться и выбраться обратно.
– Свалимся щас! – Прохрипел Россомаха, изо всех сил подтягивая себя и Саньку к дереву. Санька согласилась, но помочь ничем не могла – было так неудобно и опасно, что она боялась лишним движением