Чтобы отвлечься от процесса умирания, я пишу истории. Их можно было бы назвать книгами, и даже читатели есть, потому что я выкладываю их в Сеть не за деньги, а так. Зачем мне деньги, если меня всё равно скоро не станет? Поэтому я пишу, погружаясь, уходя с головой в свои миры – туда, где я могу почувствовать себя живой. Глупые подростки, желающие умереть, даже не представляют себе, как это здорово – жить. Пусть хоть в инвалидной коляске, но жить! Я даже согласна на то, чтобы меня мучили и били, только бы жить! Пусть бы били – больнее, чем сейчас, у них вряд ли получится.
Я пишу сказку. Ну, называется это «фэнтези», но на самом деле это сказка. Я представляю себя на месте главной героини и рассказываю, как у неё появляется мальчик – близкий человек, настоящий друг. Они, конечно, друг друга сразу же замечают и тянутся один к другому… Только девочке плохо, потому что она болеет. Не лейкозом, как я, а чем-то другим, не таким страшным.
Я хочу, чтобы в сказке была Магия. Только мне плохо после уколов, да и просто так плохо, поэтому я не всегда понимаю, что пишу, но пишу всё равно. Когда я набираю текст, мне не так страшно, потому что я улетаю из хосписа и живу там, в другом мире. Моя героиня, как и я, тоже не очень здорова, но этого никто не видит. Я так сделала, чтобы её было жалко, и мальчик у неё был. Наверное, это не очень честно, но это же моя сказка.
Мальчика не любят опекуны. Он живёт в Германии, но там что-то не так с его документами, из-за чего за него опекунам платят меньше денег. Поэтому его не любят, уж такие люди его опекуны – всё на деньги меряют. По-моему, так всё логично получается. Главное, чтобы было логично, потому что иначе читатели пишут, что я нехорошая девочка, а я так хочу быть хорошей… хотя бы напоследок.
С каждым днём мне становится всё хуже… Самое противное, что я здесь совсем одна. Нет ни мальчика, ни братика, ни мамы… Папа ушёл от нас, когда я заболела. Ну, примерно в то самое время… Наверное, поэтому меня мама разлюбила. Потому что я умру – и всё, а папа – он же на всю жизнь.
– Долго ей ещё мучиться? – слышу я голос мамы в коридоре хосписа.
Ей, наверное, не терпится узнать, когда же я, наконец, умру. А братик ко мне не приходит совсем, и даже в Интернете не пишет. Как будто для него я уже умерла. Ай, как больно… Я не выдерживаю, начинаю плакать. Через минуту ко мне заходит тётенька со шприцем. Я знаю, что это такое – сначала будет хорошо, а потом надо снова колоть. Потому что это наркотики, другое на меня уже не действует. Но вот пока хорошо, надо писать, а то не успею, и сказка не получится.
Вот… Значит, мальчика я описала: опекуны его не любят, в школе его тоже бьют, а девочку хоть и не бьют, но хотят. А почему её хотят бить? А! Потому что симулянткой считают! Как меня в самом начале, и даже пару раз побили, но потом мне стало всё хуже становиться, и тогда выяснилось, что я не симулянтка, а умираю.
Вот, пусть ей скажут много плохих слов, она расплачется и встретит мальчика, а он её сразу обнимет… Что было бы, если бы меня на улице мальчик обнял? Не сейчас, а раньше, когда симулянткой называли? Интересно, дяденьке психиатру стыдно теперь?
Так вот, если бы меня мальчик обнял, то получил бы в нос. Значит, нельзя сразу обнимать, а сначала надо поговорить. Я сейчас всегда такая маленькая-премаленькая, потому что больно очень. Но мне уже не стыдно даже, потому что всё равно же скоро умру, правильно?
Так вот… А мама даже не зашла ко мне… Хнык… Ладно, мальчик видит девочку, девочка плачет. И вот он такой весь из себя рыцарь подходит к ней. Ведь он же рыцарь? Для себя же пишу, пусть даже читатели возмущаются. Я умру, а мои сказки будут жить. Может быть, кто-нибудь когда-нибудь вспомнит обо мне. Жила-была когда-то такая вот Иришка… Ирочка, как меня называют тут. Так ласково-ласково, но всё равно они врут. Улыбаются лживо, а самим всё равно. Всем всё равно, раз уж даже мама… И братик…
Доктор ко мне больше не приходит, потому что мне совсем немного осталось. Тётя одна сказала, что, может, даже целую неделю ещё протяну, но вряд ли. Совсем недавно прочитала одну книжку, это из-за неё я начала писать, там смешная девочка доктора наказала. И мне тоже захотелось писать, чтобы быть счастливой – хотя бы в книге.
Сначала меня пытались лечить, долго-долго лечили, но мне становилось очень плохо от такого лечения – меня рвало, ещё выпали волосы на голове, и я перестала ходить. Однажды ноги просто отказались ходить, и всё… Так я и привыкла к инвалидному креслу, потому что ножек как будто нет совсем. Может быть, это из-за терапии, может быть, от чего-то другого – я не знаю. Да и какая разница?
Вот я главу дописываю и сейчас опубликую её на сайте, где много таких «писунов», как я. У меня даже свои читатели есть, их немного, конечно, но они есть. Особенно один читатель, он меня критикует. Я от этого плачу, но чувствую себя живой, хотя медсёстры ругаются – мне опасно плакать… Но я же всё равно умираю, так почему бы не поплакать, правильно?
Пишут уже… Благодарят за продолжение, они это «прода» называют. А вот уже по делу начинают,