Ода моим страхам. Марина Михайловна Ламбертц-Симонова

жать, хоть временно, исполнения этого жуткого пожелания. Признаюсь, я даже отказалась от путешествия на Занзибар, которое уже оплатила, потому что мама спросила меня: «Что за чёрт тебя дёрнул , Мариночка, отправляться к нему на… кулички? Ох, не доведёт тебя до добра и тот лысый чёрт, за которого ты собираешься замуж! Чёрт во что не нарядиться, всё равно чёртом и останется!». Чёрт своих не берёт!»– ответила я мамане, но всё во мне тот час дрогнуло от собственных же слов и я, произнеся про себя с опаской « чем чёрт не шутит»!, перекрестилась и пошла в церковь. «Где тебя так долго носила нечистая сила?– нежно спосил меня батюшка и обнял так бережно, что аж косточки захрустели: Крепись, дочь моя, было бы болото, а черти будут.». Признаюсь, действия святого отца испугали меня не на шутку.Вот поп- своё, а чёрт- своё.С этого момента у меня вообще всё в глазах двоиться стало! Надеюсь, вы меня правильно понимаете?

      Да, у моего страха были огромные глаза, поэтому , как я могла ему не доверять? Тем более, что мои собственные глаза вышли из- под моего контроля, быстренько вылезли на лоб и стали очень похожими на совьи. Они совсем прекратили закрываться на всё плохое, что вокруг происходило.И я стала видеть мир в другом свете, в котором он показался мне он ещё страшнее, чем я думала.Особенно по ночам, когда я перестала спать, как эта самая птица и то и дела хлопала и хлопала глазами, и я смертельно испугалась, что могу прохлопать своё счастье и предам свою мечту стать вольной птицей, напимер, соколом, тем более, что целыми днями теперь спала и видела во сне жирных кур, которым обрубили крылышки и поджарили… Я стала ещё пуще бояться, что глаза выкатившиеся на лоб, больше не закатятся обратно и я не смогу нарастить на них ресницы, как сейчас делают все нормальные дамы вечно юного возраста, к которых отношусь и всегда буду относиться я. Хотя, всё же было и что-то положительное в этом деле и я не спешила обращаться к офтальмологу

      Ну не зря же многие воздыхатели теперь стали вставать на цыпочки, чтобы заглянуть в глаза на моём лбу? Вот только бы они не прочитали там страх и не убежали от моих (страшных) чар раньше времени, сверкая голым пятками .

      Впрочем, я всегда боялась голых мужчин, особенно голых как сокол, вы же меня понимаете? Хотя некоторые представители мужского пола, или относящие себя к таковому, были мне в чём-то сродни и дрожали как лист на осине, стоило мне попросить их сбегать, например, за мороженым. Возможно, конечно, они дрожали не от предвкушаемого холода, а из-за тех 3-х серебренников, которые надо было выложить на прилавок из тайника, спрятанного под их брюками.