«Вдох-выдох, Эйлин, вдох-выдох, если ты сейчас поставишь кляксу на расчетах, то завтра будет нечего отдать квэнни Миралии и, соответственно, еды купить будет тоже не на что», – строго сказала я себе.
Дочка давно спала. Я уложила ее и, устроившись у очага на кухне, взялась за расчеты. Увы, без разрешения опекуна на работу меня никто не берет. Приходится делать расчеты для зелий и артефактов за сущие копейки. Ох, как нажились за счет нашего несчастья бывшие друзья!
Отложив перо с серебряным наконечником, я встала из-за стола и сделала пару кругов по комнате. Хватит страдать, хватит. Всегда есть куда…
– Мама! Мамочка!
В крике дочери слышалось истинное отчаяние! Моя малышка звала на помощь, и я, ни на секунду не задумавшись, подхватила старую кочергу и бросилась на крик.
Но далеко я не убежала: чья-то сильная и безжалостная рука перехватила меня за длинную косу. От боли из глаз брызнули слезы, но я, слыша обреченный плач дочери, что есть сил рванулась на свободу!
– Тихо, – процедил мужской голос.
Вполне узнаваемый мужской голос. И я действительно затихла. Это было знакомое зло. Зло, которому раньше хватало совести не издеваться хотя бы над своей дочерью.
– Доброй ночи, алвориг Доньярт, – процедила я и сдавленно зашипела, когда он сильнее ухватил меня за волосы. – Сторожите, пока ваш дружок измывается над собственной дочерью?
Я боялась за свою малышку, но вместе с тем знала: щиты, закрывающие мое сокровище, не разрушены. Мерзавец не сможет причинить ей серьезного вреда.
– Я не лезу в чужие дела, – сухо произнес человек, который буквально полтора года назад осыпал меня комплиментами.
Человек, который приходил в мой дом, слушал мою игру на клавесине, пил чай, приготовленный моими руками. Человек, который смел называть себя моим другом.
– Теперь это так называется? Вам все вернется, алвориг Доньярт, – в моем голосе звучала холодная ярость. – И вам, и моему ничтожному бывшему мужу. Не знаю, за что и почему он так с нами поступает, но если его унижение будет зависеть от меня…
Я женщина, а значит, я змея – где довелось услышать эти строки, уже не вспомнить. Но последний год это моя молитва. Боги молчат, боги далеко, и рассчитывать приходится только на себя. Ведь бывший муж не стесняется обирать нас с дочерью. Он забирает последние медяки, чтобы бросить их нищим у храмовых ступеней. Он ведет себя так, будто ненавидит меня. Но что я могла сделать, чтобы заслужить такую ненависть? Год назад я еще пыталась что-то у него узнать.
По ступеням сбежала моя девочка. Защитная магия по-прежнему горела вокруг нее, вот только… Вот только от длинных волос моей малышки не осталось и следа.
– Деми? – хрипло позвала я. – Деми, как он сделал это?
Моя девочка бросилась мне на шею, и негодяй Доньярт наконец-то выпустил мою косу.
– Я с-сама-а, – проплакала моя малышка. – Он ска-азал, что тогда не тро-онет тебя.
Прижимая к себе дочь, я смотрела на бывшего мужа и понимала, что это край. Терпеть больше нельзя. Мерзавец чувствует свою власть, и дальше будет только хуже.
– Ты плохая мать, – задумчиво произнес человек, чье имя нам с дочерью приходится носить. – Дон, ты видел бутылки из-под вина? Страшно представить, сколько она выпивает. Демельзу необходимо отправить под патронат сестер милосердия. Невыносима сама мысль о том, что может произойти с ребенком! Посмотри, она даже обстригла дочери волосы.
«Молчи, Эйлин, молчи, – приказала я себе. – Молчи и смотри в пол. У тебя есть козырь в рукаве. Пусть это мерзко, пусть это гнусно, но ты еще можешь продать себя. И в глазах общества это будет не продажа, а новый брак. Новый брак – это прилично, респектабельная квэнни должна быть при муже. Никто не будет тыкать в Деми пальцами. Никто не посмеет отправить малышку в приют».
Они ушли. Они ушли, а я, отстранив от себя тихо плачущую дочь, серьезно произнесла:
– Милая, ты должна быть сильной. Я должна уйти сейчас, бросив тебя, не утешив и не успокоив.
– Чтобы попросить защиты у того человека? – спросила моя слишком рано повзрослевшая малышка.
– Да.
– Он ведь тебе противен, – нахмурилась Деми.
– Не настолько. – Яя криво улыбнулась. – Спустись в подвал и спрячься в той бочке, про которую я тебе говорила.
– Я соберу вещи, – вдруг сказала дочь. – Так надо.
– Хорошо, – не стала я спорить.
На мое счастье, Деми не была пророком в полном смысле этого слова. Она просто иногда четко знала, что нужно делать. Не для чего это нужно и не когда пригодится. А просто сиюсекундное понимание необходимости. Что ж, возможно, мой давний поклонник, которому я предпочла другого, решит забрать нас прямо сегодня. Не удивлюсь, не удивлюсь.
– Накинь плащ, –