Медленно прихожу в себя. Чувствую, как горит кожа, но дымом больше не пахнет. Напротив, воздух свежий и пропитан хвойными ароматами.
– Она хоть жива? – спрашивает другой голос, низкий, с волнующими бархатными нотками.
– А ханг её знает, синяя, как курёнок.
Чьи-то руки прикасаются ко мне, и я вздрагиваю, ожидая усиления боли в обожжённой коже.
– Жива. Ледяная только. Дайте что-нибудь, завернуть.
Меня бесцеремонно поднимают на руки, и я чувствую приятное тепло чужого тела. Боль не усиливается, а, наоборот, отступает. При ожогах так не бывает. Меховое нечто, в которое меня заворачивают, ласково нежит кожу.
– Молодая вроде. И мордашка ничего, только грязная немного. Красотка.
Это обо мне? Меня ни разу в жизни никто красоткой не называл.
– Может, чампы потеряли?
– Ну да, девки для них ценность, дороже золота. Да и не похожа она на обозную. Ткань рубахи смотри какая. И руки, – я чувствую, как кто-то касается моей руки, осторожно переворачивает её ладонью вверх, резюмирует, – работы не знали. Вы её с собой хотите взять?
– Ну не бросать же на дороге, – отвечает обладатель бархатного голоса. – Довезём до ближайшего селения. Или города, раз, говоришь, на селянку не похожа.
– Только зря вы, ваше высочество, сами её подняли, извозились вон все.
– Не называй меня так, – в бархатном голосе появляются сердитые стальные нотки. – Особенно при посторонних. Только по имени.
– Да без сознания она.
Я всё слышу, но, да, я без сознания. Высочество? Может, мне приснился пожар? А теперь снится высочество. Да я просто вижу сон во сне. А это значит, я всё-таки жива. Я не верю в загробный мир, я материалист до мозга костей. Там, за гранью, есть только чёрное ничего. А если я способна мыслить, значит, ничего не случилось. И это просто сон. Приятный такой сон. Меня никогда ещё не носил на руках мужчина. И пахнет от него очумительно, каким-то древесным ароматом. Может быть, пора уже разглядеть эти приятности во всех подробностях?
– Давайте мне, я приму, – продолжает тот же голос грубоватый голос.
Пора оглядеться, интересно, кто, кому и зачем меня собирается передавать. Я потихоньку открываю глаза.
Прямо надо мной морда огромной рептилии.
– Мама!
В один прыжок я умудряюсь слететь с рук того, кто меня держал, и оказаться за его спиной. Сон сном, а это чудовище, кажется, собралось меня сожрать.
– Ты глянь, живая!
– Да прыткая какая.
Хохот множества мужских глоток звучит настолько реально, что я начинаю испуганно озираться.
Я стою на лесной дороге в окружении двух десятков странно одетых мужчин, вооружённых мечами и арбалетами. И рядом с каждым из них огромная рептилия, точно такая, как та, от которой я шарахнулась. Пискнув, я утыкаюсь носом в своего спасителя. А он уже успел развернуться, и я вжимаюсь лицом прямо в его мощные грудные мышцы. От него исходит тепло, словно от камина в холодный зимний день. К растерянности и страху примешивается новое ощущение, которое просто невозможно в такой ситуации: доверчивая неуверенность. Мужчина кажется мне единственным защитником, и при этом остаётся львиная доля опасения. Вот сейчас он отодвинет меня и вместе со всеми посмеётся надо мной. А потом? Меня либо скормят чудовищам, либо сон превратится в эротически-порнографический. Вон их сколько самцов вокруг. Ох и воображение у меня.
Но тот, кого назвали высочеством, одной рукой прижимает меня к себе, защищающим жестом, а второй поправляет на моих плечах меховое нечто. Не успела разглядеть, не до того пока.
– И откуда ты такая дикая? – спрашивает он, но вопрос похоже риторический. – Ладно едем, закоченела совсем, потом разберёмся.
Он снова подхватывает меня на руки и одним махом взлетает на испугавшую меня рептилию.
– Не бойся, ты что ящеров никогда не видела? – он говорит это, наклонившись к самому моему уху. И его тёплое дыхание провоцирует марш приятных мурашек от уха вниз по шее до самых плеч.
– Кого? – переспрашиваю я тоже шёпотом.
– Ящеров, обычных верховых ящеров.
– Э-э-э, видела, – вру я. – Но нечасто.
Я уже давно сомневаюсь, что это обычный сон. И начинаю подозревать, что при всём моём материалистическом мировоззрении книжки-фэнтези не врут. Закрадывается даже мысль: «А не этот ли мир реальный?» Слишком уж гадким был тот предыдущий.
В любом случае инстинкт выживания подсказывает мне, что любой мир надо принимать всерьёз и играть по его правилам. А значит, если я не помню, кто я такая, то придётся играть частичную амнезию. Совсем амёбой выглядеть не хочется, особенно перед таким красавцем. Надо же, перепуг перепугом, а я успела его разглядеть, заметила и прямой нос, и тёмные короткие волосы, и глубокие синие глаза. Вроде всего на миг в них заглянула, а затянуло словно в омут.
Посмотреть бы, на кого я сама теперь похожа.
Так