Глядя в огни редких встречных машин.
Сотни коней надрывались в моторе,
Дождь заливал лобовое стекло
И отовсюду, куда ни глянь время,
Яркой рекой сновидений текло.
Рядом всплывали знакомые лица.
Кого-то поток уносил навсегда,
Но были и те, кто боролся с теченьем
И, одолевая его иногда,
Садились со мною в попутный автобус,
Хватаясь за руки таких, как они,
Мы ехали вместе по влажной дороге
И молча смотрели на дождь и огни.
Жертва
В ночь после праздника избили человека.
Он был упрям и о пощаде не просил,
Клеймя обидчиков последними словами,
Сопротивлялся им по мере своих сил.
Конец известен – жертву лупцевали,
Пока не разболелись кулаки
И кто-то, пожалев свои костяшки,
Подвёл итог ударами ноги.
Утопический день
Ты подаришь мне ночь на изысканном ложе из роз,
Лишь закроет глаза шумный праздничный день.
Я возьму тебя всю, не забыв ничего,
Уловлю даже самую хрупкую тень.
И когда, наконец, жарким вихрем ворвусь
В увлажнённое ласкою лоно твоё,
Воспарят две души в колдовстве и вине,
Что наполнят тела и твоё и моё.
Утолит нашу страсть пламя чистой любви
И сольются миры, задрожав изумлённо,
Наблюдая, как два пребывают в одном,
Отдаваясь, друг другу легко и влюблено.
На постели из роз, в утопический день,
Я возьму себе в жёны Любимую Тень,
Окольцую её безымянность руки
Во хрустальном дворце у Молочной реки.
Странники
Безмерные глыбы минувших столетий
Смели колыбель человеческих рас,
Оставив обрывки преданий и мифов
Про битвы Богов, про былой третий глаз…
С мерцанием звёзд, с дуновением ветра,
В величии гор и огромных пустынь,
Рождалось познание вечных законов,
Хранимых руинами древних святынь.
Немногие странники смели проникнуть
Пресилив желания, чувства, мечты…
В дворец сокровенной космической мысли,
Вдали от пристанищ мирской суеты.
Они постигали вселенские тайны,
Идеи Существ, много выше всех нас
Услышав в своём неустанном моленье,
Звучащий в пространстве Безмолвия Глас.
Кто знает?
Кто знает, откуда величье Созданья
Что стало причиной его появленья…
Не то ли, что Воля его породила,
Уставшая быть лишь Безмолвием Неба?
Была ли вообще эта Воля безмолвна
И ведал ли сам, то, что он затевает
Великий незримый богов Прародитель,
Свой взор, погружая в основы творенья?
Он был одинок на заре зарожденья,
Планету, качая в Огня Колыбели
И так же Он будет последний свидетель
Её погруженья в нетленную