АННА. У любого успеха есть свои слагаемые. У вас есть личные профессиональные секреты?
КОРА. Секретов нет. Есть мера отпущенного таланта, опыт, каторжный труд и счастье иметь своего режиссера. Без своего режиссера в современном театре актер взлететь не может.
АННА. Вы довольны приемом зрителя?
КОРА. Не знаю. Для меня всегда остается загадкой то, что зритель ощущает на моих спектаклях.
АННА. Но вам же пишут письма, звонят…
КОРА. Восторженные отклики зрителей это те же комплименты женщине – и в том и в другом случае возможен «нас возвышающий обман».
АННА. Вы видите глаза зрителей со сцены?
КОРА. Я же не в обмороке играю… Иногда в зале возникают одни на всех глаза. Вы понимаете, о чем я говорю?
АННА. В наиболее сильных моментах?
КОРА. В наименее слабых, я бы сказала.
АННА. Вы счастливый человек?
КОРА. То есть?
АННА. Вы ощущаете себя счастливым человеком?
КОРА. Не знаю… С точки зрения многих я счастливый человек. Возможно так оно и есть.
Появляется Александр.
АЛЕКСАНДР. Милая, ты скоро?
КОРА. Да, сейчас.
АЛЕКСАНДР (скептически). Узнала о себе что-нибудь новое?
КОРА. Нет.
АЛЕКСАНДР. Тогда выключай и пойдем.
Александр подходит к телевизору.
КОРА. Не трогай.
АЛЕКСАНДР. Ты же не собираешься смотреть это до утра?.. (Вздыхает). Ладно, будем смотреть.
Пауза.
КОРА. Не могу понять…
АЛЕКСАНДР. Что?
КОРА. Да нет, ничего. (Пауза.) Она эффектная женщина?
АЛЕКСАНДР. Что? Кто?.. Не знаю. Наверное. Я не воспринимаю женщину, если она не актриса. Профессиональная болезнь.
Интервью заканчивается. Александр выключает телевизор.
АЛЕКСАНДР. Кора…
КОРА. Ты ложись… Не жди меня.
АЛЕКСАНДР. Кора, я не совсем понимаю… Мы же решили…
КОРА. Так будет лучше. Сейчас я вряд ли буду так же восхитительна, как на сцене. Извини.
АЛЕКСАНДР. Кора, я…
КОРА. Не обижайся. Спокойной ночи.
АЛЕКСАНДР (не сразу). Нет проблем. (Идет к спальне.) Финал откровенно не шекспировский.
Первое неотправленное письмо
Сегодня у нас с тобой праздник. Правда, ты о нем не знаешь, – сегодня исполнилось тридцать дней нашей с тобой любви. Я говорю «нашей с тобой» прекрасно осознавая, что честнее будет сказать – моей любви к тебе. Но я намеренно повторяю – сегодня тридцать дней нашей с тобой любви. Ты ведь простишь мне эту слабость? В эти два слова я прячу всю боль, всю горечь, все сумасбродство, всю нежность, все блаженство, весь хаос моей души.
Нашей с тобой, как имя моей надежды. Нашей с тобой, как волшебство пути вдвоем. Нашей с тобой, как ежедневная молитва во имя… Наш с тобой праздник… Тебя, наверное, удивит эта дата – тридцать дней? Ведь у нашей любви нет точки отсчета. Во всяком случае я не смогла его обнаружить,