– Хы, салют! – раздался сиплый голос на том конце. – Эта, кароче… Ну чё, пацаны согласны в принципе. Думали там, кумекали, но типа третий вариант лучше.
Третий… Значит, «Альфа-банк».
– Ну хорэн, – отозвался. – Это радует. Чуток прикольнёмся хоть. Давно душа томилась.
– Ага, вот и я о том же.
– Чё, за бухлом смотаться?
– Не, не суетись. Крупняк сами доставим.
Ага. Значит, автоматы сам привезёт.
– Но там как бы культурно надо, хы. Без зихеров.
– Ну, как получится.
– Хорошо надо чтоб получилось. Праздник таки.
– Да ладно, ладно. Дети что ли… Чё, как мне добираться?
Антон прокашлялся. В трубке слышались завывания ветра. Видимо, звонил прямо с улицы.
= Ты девок выцепляй. Мелкая пусть мотор хватает и до меня гонит. Я порося толкану, он сам доползёт. У почты на точке заберём вас. Минут через сорок чтобы собраться, а?
– Успеем. Чё ещё?
– Всё пока. Ну давай.
– Давай.
Ну слава богу! Всё же в Политбюро очухались от предновогоднего расслабона. Решили и Родине чуток послужить. Санкционировали экспроприацию.
Я набирал номер Белоснежки.
– Сестрёнка?
– Ага! – откликнулась она радостно.
– Собирайся. Гуляем.
– Какой план?
– Намбер фри. Колёса на ходу у тебя?
– Да, без проблем.
– Ну, гони до бугра. Он там сам потом объяснит.
Просунул ноги в ботинки. Куртка тоже валялась под боком, рядом гандончик. Это, в общем, хорошо, что свой ствол брать не придётся. Он что-то не держится у меня за ремнём. Разживусь деньгами – кобуру возьму. Один чувак предлагал. А то как-то раз почти выпал в метро. А рядом, само собой, какой-то чёрт в военной форме. Может, и пожарник, я не вглядывался, но всё равно стрёмно.
Прежде чем надеть куртку, нацепил на толстовку октябрятский значок. Наш символ.
– Сладенькая?
Кислой всегда волнуюсь звонить. Почему-то. Да понятно почему, всем понятно. Мне тоже… Наташа хорошая, добрая. И верной бы стала как талисман, не сомневаюсь, но всё это – оно как бы в экстремальных условиях. От безнадёги что ли. Разве правильно так?
– Да, лопушок.
– Время. Ты готова?
– Всегда готова.
Вот это зря. Не надо так отвечать. Те, кто может нас слушать, ребята сообразительные… Хотя, пусть. Что стремаюсь, как лох последний. Проще надо быть. Так все отвечают. До сих пор.
– Топай до почты сейчас. Я там буду. Нас заберут.
– Штырь?
– Не, бухло бугор выставляет.
Она что-то ещё хотела сказать, я чувствовал. И голос дрогнул, и дышала выразительно.
– Виталик…
О-о, вот и имена пошли! Дура, ты чего творишь?
– Отбой, солнышко, отбой! Жду тебя.
Застегнул наконец куртку, натянул гандончик. Моё счастье, что матуха по магазинам лазает. А то бы и с ней перетирать пришлось полчаса, что да куда. Очередного трахаря в дом притащила, овца, да ещё и хочет, чтобы я к нему как к отцу относился. Эдуард… Терпеть не могу Эдуардов. Я поначалу действительно старался с ними со всеми знакомиться, как-то влиять, отсеивать. Потом понял: бесполезное занятие. Такие же потерянные люди, как она. Тоже все какие-то инвалиды, на голову пришибленные. Самое мерзкое, что про Союз базарят с ней постоянно. А я до ужаса не люблю, когда про Союз всякие уроды вот так просто рассуждают, словно он их собственный. Словно у меня отобрать его хотят. Сидят с красными рожами и заплетающимися языками: вот бы свалить туда, вот бы кто разрешение выдал. Ага, выдадут вам разрешение, пролетарии задроченные! Вы и здесь нужны, кто ещё будет капиталюгам унитазы чистить да жопы подтирать. Вы полезное мясо. Они в вас заинтересованы.
Эмигрирует ли вообще туда кто-нибудь? Они, правители наши, не заинтересованы, чтоб ломанулись все разом. А ломанутся все. Ну, девяносто процентов – только дай волю. Эта Рашка всем уже колом в жопе сидит.
Тридцать первое декабря, мать его через колено. Везде народищу, везде копошение. В метро уже все стены завесили люминесцирующими экранами. На каждом краски стремительными струями свиваются в дрожащую психоделику – то ли реклама, то ли цветовая терапия. Она везде сейчас, кто-то решил, что успокаивает. Специальная программа правительства Москвы. На дворников у них денег нет, а на эту дрянь – пожалуйста. Каждый спуск под землю – как погружение в бред. На выходе всегда подташнивает. О зомбировании уже никто не говорит, и так понятно. Чего лишнюю энергию на доказательство очевидного расходовать, сейчас все в себе живут, редко увидишь на лице прохожего мимолётную эмоцию. Маски. Да и хочется уже зомбирования, даже