– А как же?! – беззастенчиво соврал тот, – Но знаете ли, оружейных дел мастер, в ваших руках совсем не блестящий подарочек, а бывалый ветеран.
– Вы, несомненно, правы. Да, я не только по степени износа вижу, что это ветеран середины девяностых. Здесь особые технические и боевые характеристики, вес, длинна, пила и гарда, острый штыковой оконечник, в отличие от спиленного кончика бытовых версий такого ножа. Кроме того клинок изрядно корродирован. Вообще, тут требуется доскональное экспертное исследование, там и установим по эмблеме изготовителя, серию и принадлежность.
– И всё это как можно быстрее, да? – широко улыбаясь, надавливал нетерпеливый детектив, – Ведь ещё лаборатория, Филиппыч. Надо определиться с пальцами владельца и органическими частицами других его «диверсий». Поднять свидетельские зоркой соседей, домработницы из Донецка и местной охраны. Серёга, надо будет пробить по всем базам этого домомучителя и его «бригаду Ух». Сейчас быстро здесь всё откатаем, зафоткаем, соберём улики, раз уж от этого хозяина ни разрешения, ни признательных показаний мы пока не получить…
– Вообще кастрировать бы этого хозяина на месте. – отозвался помрачневший оперативник, отшвыривая от себя пакостные статьи об издевательствах над несовершеннолетними, которыми зачитывался завсегдатай бункера. – Причём, здесь, среди газетных обрывков и до боли знакомые листки есть. Арчи… Глянь, это, по-моему, из материалов уголовного дела. Допросы и признательные какого-то насильника.
– Что за чёрт?! – московский следователь не поверил глазам, но в беспорядочной стопке коллекционера извращений действительно непостижимым образом скрывались факсимильные копии нескольких уголовных дел, находившихся в производстве более десяти лет назад. В показаниях и фрагменте одного обвинительного приговора тушью были зачернены имена всех действующих лиц и гособвинителя, но неоднократно упоминался город Санкт-Петербург.
– Он, что в следствии когда-то мутил и делал копии на память? Вот м*дак! – не сдержал эмоций Юрков. – Простите ещё раз, девушка… – автоматически добавил он, глянув в сторону Евангелины, притаившейся в стеклянной оранжереи. И вдруг все мужчины обратили взор её застывшую фигуру. Словно оправдывая своё имя, светлое создание, чьё благородное лицо вдруг наполнила вековая печаль, неподвижно стояло с закрытыми глазами и сложенными у губ руками в цветнике с орхидеями. Сакральную тишину и стагнацию нарушил непримиримый их враг. Горский с громкими окликами бросился к ней и развернул к себе лицом.
– Тебе, что плохо? Врача вызвать? Всё-таки надо было сразу выпихнуть отсюда эту практикантку нафиг! Серёга, отправляй