Этот вопрос, заданный мною во сне, меня разбудил. Действительно, зачем съехались, если я еще жив? И у кого из моих друзей такие автомобили? Прицепившись, в общем, к мелочи, сон отвергаю. Не подошел!
Реальность – сильней. Какой-то вольный, веселый звук воды, падающей в звонкое железное ведро. Каждое утро, в положенное время! Люблю этот звук еще и потому, что знаю: после него будет полчаса тишины и покоя. Можно потянуться лежа. Все части тела на месте. И в больнице есть минуты блаженства. Тусклый рассвет. По коридору приближается какое-то уютное, даже веселое, бряканье. Сейчас тебе что-то привезут! Капельницу? Завтрак? И то и это – забота. Давно уже не было так спокойно и легко. Бряканье в коридоре удаляется, затихает… проехали. Знаю, начинают утреннюю раздачу с того конца. И эта уже знакомая подробность наполняет блаженством, какого не было уже давно. Вот где, оказывается, оно живет! У меня есть еще минут двадцать счастья, и я погружаюсь в него. Все молчат, никто еще не разговорился – время размышлений.
Пошевелил пальцами ног А вот и боль во лбу, словно выстрел. Нет, это сравнение снимаю. Боль гуманнее. Удивительно, что каждый раз она дает некоторую паузу – и только потом возникает полосой от макушки до левого глаза, мутя сознание.
– Да ты настоящих похорон не видал! – увесистый голос главного авторитета в палате. Нашли тему. Знает все, до мельчайших подробностей, и охотно делится. – Это же разве похороны? – презрительно произносит. Напоминает, кстати, «подавляющим авторитетом» моего друга Бориса, который, думаю, появится здесь.
А пока соседи стоят у окна и обсуждают вынос «клиента» из морга. Прямо под нашими окнами – нам повезло. Хватает и хлеба, и зрелищ. Разнообразие похорон возбуждает, наполняет всех то гневом, то умилением. Стыдно, конечно, что я не участвую в этом «празднике», но не могу встать – общая слабость. Ясное дело, симулянт, прогульщик «праздника похорон». Отношение к себе чувствую высокомерное: какой же это больной – даже без повязки на голове? Они все «бойцы», с боевыми травмами, полученными в результате столкновений с предметами и людьми. «Зайчики», как ласково называют они себя, с повязками на голове и марлевыми «ушками».
– О! Еще «зайчик»! – радостно приветствуют. – Ну, рассказывай!
И тот органично входит в коллектив. А я вроде как симулянт. Какие-либо внутренние причины болезни головы они отрицают – туфта! И мне, конечно, неловко…
– Нет, есть же такие люди! – «лидер» наш развивает тему. – Человек уходит! А они копейки считают. Стыдно за них. Гроб этот… дешевле раскладушки! – Презрительно машет рукой. Он бы, конечно, не поскупился… да денег нет.
– А я считаю, правы они, – вступает тощенький оппонент: – Лучше деньги в хозяйство вложить, чем в эту дребедень.
Авторитет медленно поворачивается. Вот сейчас размажет спорщика, соплей не останется. Хоть в полемику вступай, собрав последние силы, – на стороне, естественно, тощенького.
Но тут входит врач.
– Кыш от окна!
И палатная иерархия временно свертывается, все расходятся по местам и смотрятся просто как больные, несчастные люди. Но когда врач неожиданно садится сначала ко мне, несправедливость эта их бесит: «Порядок же должен быть! К кому сел? Тут человек есть – с крыши упал, а этот лепила сел к симулянту!» Вижу их возмущение. Всюду жизнь и борьба.
– Ну, рассказывайте, что случилось.
– Я уже рассказывал в приемном покое.
Мне не жалко, но больно говорить. И есть.
– Теперь расскажите мне, – мягко произносит он, – все, что касается вашего появления здесь.
– Ну, была боль, от макушки до левой брови. Пошел в поликлинику. Назначили процедуры, уколы. И вот прихожу на уколы. Второй раз. Лаборантка другая была. Первая была молодая… ядовитая.
Ядовитая: все подшучивала, подначивала.
– «Два укола, – говорит, – и оба в попу! Вы как больше любите: лежа, стоя?» – «В данной ситуации лучше стоя!» «И мне! – говорит она. – Вынимайте ампулы из коробочек. Сами, сами… Мелкая моторика – это очень важно для мозга». – Бодро сделала уколы, шлепнула, и я какой-то радостный от нее вышел, словно действительно у женщины побывал.
– Можно без отступлений?
– Можно. Но вы же сами просили все… А на второй день хмурая была, пожилая. «Стоя?» – бодро говорю. «Лежа!» – рявкнула. И я как-то расстроился… Всегда говорю не то… И – туман.
– Эпилепсией не страдаете?
– Нет.
– МРТ головы делали?
– Не помню. А, здесь? Нет.
– Не работает МРТ. Неделю уже, – подключились соседи.
– Болваны! – процедил врач.
Надеюсь, это не к нам относится.
И врач пересел к соседу.
А я сказал себе: «Скорее отсюда, всеми мыслями прочь, пока боль не заела!»
Я выхожу из арки (впервые после нашего переезда в Ленинград?) и стою бабушкой закутанный, перевязанный шалью