Висевший на столбе динамик щёлкнул, и дежурный женский голос ровным тоном выдал очередную информацию: «Вниманию пассажиров! У перрона №4 начинается посадка на автобус, следующий по маршруту…» Затем были названы три населённых пункта, конечным из которых был небольшой райцентр, куда и направлялся Артём.
Поёжившись, он хмуро глянул в сторону перрона №4, к которому с разных сторон потянулись люди. «Ещё покурить успею», – подумал Артём, доставая из мятой пачки сигарету. Через минуту к перрону не спеша подкатил старый «МАН», ещё через минуту к нему от вокзала проковыляла толстая тётка в форменной синей куртке с вышитыми на груди жёлтыми крылышками, ещё через минуту очередь медленно поползла внутрь автобуса.
Когда от очереди оставалось два человека, Артём ещё раз затянулся, затушив, бросил окурок в урну, подхватил на плечо спортивную сумку и пошёл в автобус. Усевшись на своё место у окна, он пихнул сумку ногой под сиденье, откинулся на спинку и устало закрыл глаза. Прошлой ночью он почти не спал и надеялся сейчас выспаться в дороге.
Толстая контролёрша напоследок окинула полупустой салон безразличным взглядом, что-то пометила в своих бумагах и вышла из автобуса, буркнув себе под нос: «Счастливого пути». Водитель закрыл дверь и стал аккуратно выруливать с привокзальной площади на улицу.
«Наконец-то, – подумал Артём. – Поскорее уже свалить отсюда к чертям собачьим». Он крепче закрыл глаза, но почувствовал, что сон вряд ли придёт быстро. События вчерашнего вечера не хотели идти из головы.
Вчера после работы он нигде не задерживаясь пришёл домой, как обычно, в начале седьмого. Ни жены, ни дочери не было. Подождав до семи, Артём разогрел утрешнюю картошку и без настроения поужинал, стоя прямо у плиты. Звонить жене и спрашивать, когда она придёт, он не стал. Слишком часто последнее время случалось так, что её то сверхурочно оставляли на работе («Ой, у нас опять аврал сегодня!»), то она встречала подругу, которую «сто лет не видела» («Зашли в кафешку, поболтали немного»), то заходила маму попроведать («Она позвонила, что-то неважно себя чувствует»).
Артёму это, конечно, не нравилось. Он подозревал, что жена банально врёт, но до последнего пытался гнать прочь дурные мысли. Он что-то говорил ей, пытался убедить, что надо в первую очередь торопиться домой, что у них семья, но всё было без толку.
С Эльвирой они жили уже девять лет. Правда, с полугодовым перерывом, когда после пяти лет совместной жизни они всё же разбежались, но, помыкавшись с полгода поодиночке, вновь сошлись, решив, что вместе им всё же будет лучше. Артём тогда был безумно рад, думал, что все проблемы позади, что вот сейчас-то они, поумневшие и повзрослевшие, заживут спокойно и счастливо и будут жить так, как говорится, «до самой старости». Тем более ведь была дочка, в которой Артём души не чаял. Маленькая Полинка характером во многом походила на отца: такая же спокойная и миролюбивая, она, будучи совсем младенцем, никогда не закатывала родителям истерик, а став постарше с удовольствием помогала по дому – мыла посуду, пылесосила, вытирала пыль.
Артём, сам выросший без рано ушедшего из семьи отца, как-то сказал себе, что в лепёшку расшибётся, но сделает всё, чтобы его дочь не росла безотцовщиной. Но если бы всё зависело только от него… После свадьбы Эльвиры хватило лишь на год. Впрочем, она не отличалась лаской с самых первых дней их семейной жизни, но всё же тогда соблюдалась хоть какая-то видимость благополучия. Однако уже через полгода после рождения дочери, когда жена вернулась из короткого декрета на работу, её словно подменили, и Артём совершенно отчётливо почувствовал резкое охлаждение с её стороны.
Когда он пытался выяснять отношения, то в ответ слышал лишь: «Я есть готовлю? Я твои вещи стираю? Чего тебе ещё от меня нужно?» Несколько лет он как-то терпел всё это, надеясь непонятно на что, но потом плюнул и подал на развод. Как выходило сейчас, не последний.
Кстати, тогда ему запомнился один случай. Его мать незадолго до того развода приходила к ним, пыталась что-то говорить, увещевала и сына, и невестку. Впрочем, все её слова о трудностях одинокой жизни разбивались о простое заявление Эльвиры: «Знаете что, Галина Трофимовна, вы двоих детей одна вырастили, я уж с одной как-нибудь справлюсь». Так вот, зайдя как-то в комнату к внучке, Артёмова мать сказала той: «Полинушка, ты бы, может, хоть папе с мамой сказала, чтоб они жили хорошо да не ссорились». На что Полина, которой только-только исполнилось четыре годика, как-то совершенно серьёзно и спокойно ответила: «А мама с папой жить не будут. Мама папу не любит».
После того как они расписались повторно, Эльвиру снова хватило ненадолго. Уже так же через полгода начались «задержки на работе» и прочая ерунда.
– Слушай, я не понимаю, ты зачем второй раз замуж за меня пошла? – сердито спрашивал жену Артём. – Ведь у нас не семья, а так – видимость какая-то, профанация.
– Я не думала, что так получится, – недовольно кидала через губу Эльвира и уходила в другую комнату.
Где-то на задних рядах захныкал ребёнок. Артём открыл глаза. Автобус размеренно катил по загородной трассе мимо чёрных мокрых полей и таких же мокрых берёз, на