Вот только забыл произнести фразу: «Остановись, мгновение».
В книге использованы материалы и стихи автора.
1
Привет, МАМА!
Надеюсь, что ты сможешь прочитать мое письмо и дочитать его до конца. Не знаю, как у тебя со зрением, но я поставлю шрифт побольше, чтобы было легче читать. И советую читать его самой, а не с помощью соседей: здесь много неприятной правды как из прошлого, так и из настоящего.
Я только сейчас смог сесть написать тебе, – не мог взяться ни за авторучку, ни за клавиатуру для этого письма после смерти папы. Трудно сказать словами, как сильно на меня подействовало известие об этом страшном горе, которое с нами произошло.
Я был на работе на «скорой» в тот день и час, когда мне сообщили об этом. Если ли бы не поддержка сотрудников, мне было бы значительно тяжелее это перенести. Но они организовали мне и возможность прийти в себя, и возможность позвонить по международной из дома… Помогли взять себя в руки.
Смерть отца была для меня сильным потрясением. Трудно назвать что-то, что столь сильно на меня повлияло бы когда-либо в жизни. Я только теперь прочувствовал скоротечность нашей жизни и непредсказуемость таких событий, и как бездарно мы теряем дни, месяцы и годы на что-то мелкое, несущественное, неинтересное… И раньше уже давно я над этим задумывался, но прочувствовал это только теперь. Живем, ссоримся, обижаем друг друга… ЗАЧЕМ? Что это такого нам дает???
Я не раз и не два предлагал и просил папу переезжать к нам, буквально перед его отъездом из Баку опять говорил ему об этом. Говорил, что не смогу даже на его и твои похороны прийти, если такое случится. Он обещал подумать. Но, видимо, не успел. Получилось, как я и предсказал за несколько месяцев до его смерти.
Мне и сейчас тяжело писать и думать о тех днях, когда я метался по работе, дому и городу, не в состоянии что-то предпринять и почти не в состоянии что-то делать. Встречая поддержку только в лице своих хороших друзей и в лице людей, которые меня, наверно, любят.
Приехать я не мог. Это простая арифметика: 300-350 $ США стоила бы мне дорога в 1 конец, ~ 200 $ обошлось бы экстренное оформление паспорта. Итого 800-900 $ потратил бы только для того, чтобы с пустыми карманами приехать в Ашхабад просто на похороны. А потом многолетняя выплата долга, если бы я эти деньги нашел. (Хватит того, что я отправил папе в Баку 150 $ (плюс стоимость срочного перевода денег, – что-то 30 или 40 $) для его переезда в Ашхабад, и до сих пор не могу выплатить эти деньги. И на жизнь надо, и на прийти в себя.)
У МЕНЯ ТАКИХ ДЕНЕГ НЕТ! Мой реальный заработок в настоящее время, – то, на что я могу надеяться, – в настоящее время составляет менее или в районе 80 $ США в месяц. И то на двух работах и при немерянной нагрузке, в основном ночными дежурствами. Работа на фирме, где я еще работаю днем, не кажется мне чем-то незыблемым, – скорее временное (кстати, прилагаю к письму свою визитную карточку), – потому рассчитывать на этот заработок на длительное время не могу. Правда, зарабатываю почти столько же, сколько ночами в больнице и на «скорой» вместе взятые, но сколько это продлится никто не знает.
Мне было от этой арифметики не менее тяжко, чем от самого факта смерти. Это, видимо, было видно на мне, т.к. все мои знакомые и тем более друзья, а также и сотрудники, обращались со мной как-то осторожно.
Закончилось все это тем, что я плюнул на все и уехал на неделю из города в Прикарпатье. За всю свою жизнь я ни разу не был в отпуске и не отдыхал. Так всегда делал, что вербовался на время отпуска куда-то работать на месяц или на все лето, или во время отпуска неофициально набирал те же дежурства на работе и продолжал работать и в отпуске. И это было первый раз, когда я в отпуске ничего не делал, не работал, ни о ком не заботился. Правда, потратил деньги, заработанные за последний месяц и отложенные давно на покупку нового монитора, но хоть немного успокоился, как мне казалось, до того момента, как я сел сейчас за написание этого письма. Теперь былые ощущения, кажется, опять вернулись. Но уже значительно легче, чем были.
Да. Сочувствие я встретил в лице людей, окружающих меня, но не из числа родных. И это оказалось не менее страшно. Конечно, формально, Юля и Вадим пожалели об отце, но… Словом, не хочу я об этом говорить или писать. Вадим его уже плохо помнил, а Юля оценила эту потерю как потерю, но не как горе, как это чувствовал я. Была ли при этом какая-то душа вложена в слова, которые они говорили, – как хорошее, так и не очень, – я не могу и не хочу сказать., – не знаю.
Но вот главное, что из этой ситуации получается, попробую описать:
Все родные и окружающие понимают, что тебя надо забирать оттуда и как можно скорее. Это все говорили, все понимают. Вот только, как это ни прискорбно, никто с тобой жить не хочет. Ни мои родные, ни я.
Как вариант купить тебе отдельную комнату или квартиру и регулярно навещать еще могут, но все страшатся всевозможных проблем, которые возникнут как в бытовом