– Пожалуйста, помогите! – Одна из девочек, повыше ростом и с виду постарше, вцепилась тонкими, перепачканными в грязи пальчиками, в опущенное стекло водительской двери. Мужчина заметил, что ногти у нее обломаны, а кожа на пальцах содрана до крови.
– Что случилось? – спросил он внезапно охрипшим голосом и окинул девочку внимательным взглядом в поисках других ссадин или синяков, но на глаза ему не попалось ни единой царапины. На длинном светлом сарафане не было ни грязных пятен, ни прорех, разве что парочка колючих шариков репейника прицепилась к подолу.
– Там тетенька помирает! – закричала вторая девочка, малышка лет шести. Она стояла перед капотом, указывая трясущейся худой ручонкой в сторону леса. – Ее надо выкопать!
– Выкопать? – повторил мужчина и вопросительно посмотрел на старшую девочку.
– Надо выкопать, – подтвердила она уже чуть более спокойно. – У вас есть лопата?
Лопата всегда лежала в багажнике и часто выручала мужчину на проселочных дорогах – по зиме снег откидать, если вдруг машина забуксует, а в слякотное время, наоборот, грунта и сухих листьев подсыпать, если дорогу совсем развезло. Жил он в деревне, и вокруг всюду были такие вот ненадежные дороги, поэтому и лопата имелась, но пускать ли ее в ход на этот раз? Мужчина с сомнением посмотрел на девочку за окном.
– Объясни, в чем дело.
– Там, в лесу, женщина по самую шею в землю закопана! – выпалила она и прерывисто выдохнула.
– Ох, ты ж… А ну пойдем, посмотрим. – Мужчина, кряхтя, выбрался из машины, прошел к багажнику, достал лопату и уже хотел захлопнуть его, но вдруг задумался. Если девчонки говорят правду, то лучше вызвать полицию и до их приезда ничего не трогать. А еще лучше… еще лучше убраться отсюда подобру-поздорову, а то ведь как пристанут с вопросами, и не отвяжешься.
Младшая девочка подошла и нетерпеливо дернула его за рукав:
– Тетенька умирает!
– Иду, иду. Показывайте дорогу. – Он все-таки подхватил лопату и направился к лесу вслед за детьми.
Едва он шагнул под сень сосновых крон, как сразу ощутил присутствие чего-то враждебного. Послышались не то вздохи, не то шорохи, они неслись отовсюду, приближаясь с каждым мгновением, словно нечто незримое кружило вокруг него, сжимая кольцо. Мужчина остановился и боязливо огляделся, но вскоре понял, что это всего лишь сухие листья кувыркались в траве от едва уловимого ветерка. Жесткие листья, вроде бы осиновые. И откуда здесь, в сосновом бору, осиновым листьям взяться? Хотя вон, через поле, березовая роща, а в подлеске там осинник, и уж облетел весь, даром что сентябрь еще не закончился. Березы-то все в золоте стоят. Еще неделя, и тоже оголятся, а листва поблекнет и ляжет на землю мягким тяжелым ковром. А вот осиновые листья жесткие, когда трепещут на ветру, то звук такой, будто кошки скребутся.
– Дяденька! Скорее! – Старшая девочка помахала ему издали.
Сделав над собой усилие, мужчина двинулся на зов: каждый шаг давался с трудом, словно ноги отказывались двигаться в ту сторону. В голову полезли всякие байки о нечисти, которых он немало наслушался за свою жизнь. Были среди них и те, в которых говорилось, что нечисть может кем угодно прикинуться, хоть собакой, хоть вороной, хоть даже маленькой девочкой – лишь бы человека с толку сбить да заманить в гиблое место. Вот спрашивается, и кто эти девочки? Откуда они взялись здесь, посреди леса? В своем селе он их никогда не видел, а другое село находилось километрах в пяти отсюда. Не очень далеко, конечно, но это для взрослого человека, а дети-то как здесь одни оказались?
– Дяденька!
Он вздрогнул от нового возгласа и словно пришел в себя, даже устыдился собственной трусости. Прибавив ходу, он вскоре вышел к девочкам, стоявшим рядом с пеньком – это ему так вначале почудилось, а потом он разглядел в том пеньке человеческую голову, торчавшую прямо из земли. Лицо скрывала копна волос, таких грязных, что определить их цвет было невозможно.
От неожиданности мужчина выронил лопату, и она, падая, ударила его по ноге.
– Вот черт! – выругался он.
Девочки одновременно поднесли ладошки ко рту и зашипели. Точно, как в фильмах ужасов показывают.
– Не надо в лесу это слово произносить, – тихо сказала старшая девочка и показала на голову в земле. – Выкопайте тетеньку.
Мужчина опустил взгляд к голове, шагнул ближе, присел и осторожно приподнял волосяную завесу, чтобы разглядеть лицо. Оно принадлежало молодой женщине лет двадцати или немногим больше, это было видно даже несмотря на перепачканную грязью кожу. Никаких признаков жизни в нем не угадывалось: глаза женщины были закрыты, губы отливали синевой, а щека показалась на ощупь твердой и холодной, когда мужчина прикоснулся к ней. Слишком холодная щека для живого человека. Этого он и боялся. Если перед ним труп, то его точно нельзя трогать.
Он обернулся к девочкам и вздрогнул: теперь их стало трое! Третья девчушка, такого же роста, как и младшая, но очень пухленькая, стояла чуть поодаль.
– Кто