– Ты меня любишь, Ева, – шептал, едва отдышавшись, Антон, лаская с особенным, ненасытным наслаждением вздымающиеся холмики груди самой желанной женщины на свете.
Он готов был на решительный шаг, но не знал, как начать диалог: тяготила двойная жизнь и статус Евы, потрясающе страстной, непостижимо привлекательной, пусть и непредсказуемо дерзкой женщины, как любовницы.
Мечта быть только с ней будоражила воображение.
Антона тяготила случайность интимных встреч, инициатором которых выступала исключительно Ева. Она имела творческую профессию, связанную с графическими иллюстрациями, обожала рисовать, на что усердно тратила практически всё время.
Уговаривать женщину встретиться, когда её фантазии находились в творческом поиске, было занятием безнадёжным. На телефонные звонки Ева не отвечала, случайные встречи жёстко завершала за несколько минут, – у меня вдохновение, Тошка. Не сегодня, не сейчас. Соскучусь – позову.
Любимая разрешала довезти на машине до дома, звучно чмокала в губы и стремительно скрывалась за дверью. Инициативные попытки пресекала суровым взглядом. Настаивать бесполезно – чревато размолвкой.
Антон нуждался в свиданиях с Евой, болел ей, потому не перечил.
К Марине, с которой прожил одиннадцать лет, испытывал лишь чувство благодарности за то, что родила дочку и сына, что старался тщательно скрывать: не забывал нашёптывать супруге приятные нежности, да и интимной практики в привычном для темперамента жены объёме не избегал. В постели они по-прежнему неплохо ладили.
Быть одновременно мужем и любовником, изображать страсть, когда мысленно сливаешься с другой женщиной, ох как непросто.
Антон справлялся.
– Зачем тебе это всё… разговоры про любовь, нежность, зачем тебе знать, какие чувства и эмоции по отношению к тебе я испытываю, люблю – не люблю, ценю тебя как мужчину и жеребца, или не ценю! Неужели озабоченность рейтингом мужской неотразимости, кажется тебе настолько важной?
Ты спишь со мной – разве этого мало? Я не играю с тобой в кошки-мышки, не имитирую оргазмов, не требую повышенного внимания. Зачем усложнять то, что и так замечательно! Пойми, я не собираюсь конкурировать с твоей Мариной. Ни-ког-да!
Тебя нет, понимаешь, нет в моей жизни, вот это вот, – женщина рывком вскочила с постели, зажгла верхний свет, она была неотразима в ослепительной наготе, – секс и всё, что к нему прилагается – всего лишь лекарство, стандартная интимная процедура для хорошего самочувствия. Физиология, обмен энергиями – не более того. Одевайся и проваливай.
– Что-то не так? Мне казалось…
– Сам процесс – прикосновения, поцелуи, секс, даже послевкусие , мне нравится, не собираюсь делать из этого тайну. Но проявления жизни настолько многообразны, что эротика, любовь, близость на фоне пристрастий и увлечений, творческого вдохновения, стремления к познанию, одержимости глобальными целями, лично я воспринимаю как побочные эффекты жизнедеятельности.
Чтобы не задеть нежное мужское эго, скажу честно, как есть – как солист эротического жанра, как трудоголик интимного фронта, как атлет и искуситель – ты на высоте. Но это ровным счётом ничего не значит. Если желаешь, могу доказать, что сила страсти и достижение оргазма – результат коллективного творчества. Если я лягу как бревно, расслаблюсь, буду ковырять в носу, равнодушно и безучастно смотреть в потолок, могу поспорить – у тебя ничего не получится.
– Зачем ты так! Я спросил, любишь ли ты меня, только и всего. Для меня это важно.
– Я не нуждаюсь в чувствах, замещающих творчество, усложняющих жизнь посредством манипуляций с сознанием, вызывающих паранойю и галлюцинации через перенасыщение крови гормонами, а рассудок избытком эмоций. Я не сентиментальна, не импульсивна, не азартна в отношении романтических переживаний. У меня всё это было. Бы-ло! Финал не понравился. Что… что ты ещё хочешь услышать?
– Всё, что захочешь рассказать сама.
– Что хотела и могла – уже знаешь. Всё прочее – слишком интимно, чтобы устраивать в душе сквозняк. Не тяни время – уходи.
– Можешь объяснить – почему ты бесишься?
– Ага, шлангом прикидываешься, святую простоту изображаешь! Любовь и интимная гимнастика – не одно и то же. Я не эротоманка, но и не жертва романтического целомудрия. Да, сироп из оргазмов на взбитых сливках любовного экстаза приемлю в качестве единственного способа выплеснуть эмоциональное напряжение. Лекарство, но не наркотик. Искусство – вот моё единственное увлечение, и призвание тоже. Разве не предупреждала, чтобы не рассчитывал ни на что серьёзное более серьёзное, чем разовые эротические марафоны?
– Это было давно… в другой жизни. Мы почти год вместе. Неужели я тебе совсем не дорог? Настало время поговорить серьёзно.
– Ты ещё здесь, герой-любовник! Мы никогда не были и не будем вместе. Считай, что я тебя использовала. Как механическое приспособление для удовлетворения