– Что такое? Почему мы остановились? – Дайске судорожно осматривался.
Я понимал его страх. Мы как раз въехали в Лес Повешенных – последний рубеж между миром живых и миром мертвых. За ним ничего, кроме выжженного грехами Царства Смерти.
Я тоже огляделся, пытаясь увидеть то, из-за чего лес и получил свое название.
– Видите, какое солнце? Это очень-очень плохо. Когда появляется кровавое солнце, они выходят на охоту. Нам нужно быть очень осторожными.
– Разве это не значит, что мы должны двигаться быстрее, а не стоять тут и любоваться небом? – Дайске принялся за свое любимое занятие – препирательство с каждым, кто еще не знал, что спорить с ним – бесполезное дело.
– Кровавый Закат означает, что они уже вышли на охоту. Сидят в засаде и ждут, когда мы прискачем к ним прямо в лапы. Схватят и обглодают нас до косточки. – Проводник яростно тыкал пальцем в сторону темных зарослей.
– А если мы будем стоять здесь, то нас тем более схватят! – Дайске не собирался отступать.
– Довольно! – Я прервал их спор и обратился к проводнику: – Что нужно делать?
– Раз мы не успели проехать до заката, то придется выбрать длинный путь – через мост. Это займет больше времени, но так они нас точно не тронут.
Дайске хмыкнул:
– Если они вообще существуют.
Я снова повторил, тяжело глядя на алхимика:
– Дайске, довольно.
Он недовольно закатил глаза, а я посмотрел на проводника:
– Веди.
Тот кивнул и направил лошадь в сторону от тропы.
Дайске приблизился ко мне и прошептал:
– А что если он заведет нас прямо к ним?
Я вздернул бровь:
– Ты же не веришь в их существование.
Дайске ни капли не смутился:
– Зато я верю во всяких пройдох. Вдруг, он решил поживиться за наш счет? Зачем ехать длинным путем, если можно проскакать быстро?
– Да потому что они быстрее человека и даже лошади! Проворные твари. А на мост они ступить не могут. Госпожа Широи́ охраняет его. – В голосе проводника звучало благоговение.
Я уже хотел спросить, кто это, но Дайске бросил на меня предостерегающий взгляд и сам задал вопрос:
– Что еще за госпожа Широи?
Мы договорились, что разговаривать с простыми людьми будет именно он. Все во мне, в том числе и речь, выдавало аристократа. К тому же, я не всегда понимал, о чем говорят обычные крестьяне, и переспрашивал, задавая глупые на их взгляд вопросы. Такие странности не могли остаться незамеченными, и все наши попытки запутать следы оказались бы напрасными.
Проводник заставил коня углубиться в лес, и мы с Дайске последовали за ним.
– Госпожа Широи – богиня. Она охраняет наш старый мост. Это очень сильный и ревнивый дух. Только ей под силу остановить этих безбожников.
Чем дальше мы продвигались, тем более страшным становился лес. Я никогда не видел таких мест. Все деревья казались согнувшимися в корчах призраками. Их длинные искореженные неизвестной хворью ветки походили на узловатые худые руки с костлявыми пальцами. А голубоватый мох, свешивающийся с ветвей и ствола казался истлевшими лохмотьями. Некоторые дупла напоминали раззявленные в безмолвном крике рты.
Рискуя в очередной раз получить ироничный смешок, я все же спросил:
– Почему у всех деревьев есть дупла? – Почему-то это казалось мне очень странным. Хотя, может, крестьяне специально их выбили.
Проводник бросил на меня мрачный взгляд:
– Это не дупла – это убежища.
Дайске заглянул в одно из них:
– Чьи?
– Всех, кто боится солнечного света. Нечисть прячется внутри от солнечных лучей. Призраки, ведьмы, а теперь и эти безбожники скрываются там, пока солнце не сядет за горизонт.
Дайске натянул поводья, вынуждая свою бедную лошадь резко встать на дыбы:
– И ты ведешь нас там, откуда они могут выпрыгнуть?! Ты ополоумел?!
Проводник недовольно на него зыркнул:
– Хватит вопить. Лучше поторапливайся. Здесь еще не опасно. А вот дальше страшные места лежат. Не переживай, в этих дуплах никто не живет. Видишь? Деревья не мертвы. Значит, никакое зло в них не обитает.
Лес сгущался. Деревья росли почти вплотную друг к другу, и даже багряное небо становилось едва различимым из-под свода их ветвей. Казалось, что здесь, среди этих обезображенных стволов, уже властвуют голубоватые сумерки.
– Идите за мной и не отставайте. У нас мало времени. Сегодня они точно выберутся наружу, полакомиться человеческой плотью. Безбожники.
Словно соглашаясь с ним, подул ледяной ветер. Он был совсем не осенним. Холодный настолько, что проник под несколько слоев моей одежды, посылая по коже мурашки ужаса. Он пах сыростью и гнилью. Могильной землей. Этот запах я не спутаю ни с каким другим.