– Вась, ты ведь группу собираешь? А Одуванчика знаешь?
– Нет, впервые слышу.
– Ну, он такой же как ты, тоже нефор, тащится по «Операции Пластилин», «Нирване», «Энимал Джазу». Он типа хипарь. За мир, дружбу, жвачку, цветочки в волосах носит, фенечки плетёт, песни про облачка пишет, с гитарой вечно ходит.
– Понятно..
В силу возраста, а было мне тогда около шестнадцати, я четко делил неформалов на своих и чужих. Да, в нашей необъятной всегда было полно «не таких как все», но единого неформального движения не было. Металлисты грызлись с панками, растаманы и хиппи сторонились металлистов и панков, все они дружно ненавидели ска и эмо. В любому случае, тогда у меня не было выбора, да и почему бы не познакомится еще одной творческой снежинкой.
Снежинка обитала либо в городских скверах, либо на крышах, на одной из которых я его и нашел.
– Слышал, ты музыкантов ищешь?
– Ну да, почему бы не поиграть вместе. Я про тебя слышал, ты весь такой металлюга, в черной коже, с цепями. Думаю из нас получится интересный симбиоз. У меня есть один знакомый чувачок, я вас познакомлю, может он захочет с нами. – Целым монологом ответил мне высокий кудрявый парень, одетый в клетчатую рубашку поверх майки и в рваных джинсах.
Он развлекал окружающих его девчонок лёгким треньканьем своей акустики, и протяжными монологами о жизни и судьбе, время от времени откидывая свисающие над глазами средней длины волосы. В каждый из этих моментов девчонки начинали млеть. Мне он сразу не понравился. Однако чувачок, про которого он рассказал, мне наоборот очень даже понравился. Он пришел через полчаса после меня, с ямайским барабаном подмышкой и пальмой дредов на голове. И вместе с этим ромашкой они начали наигрывать что-то невразумительное, но при этом манящее и цепляющее. Этого растамана все ласково звали Марли, хотя его настоящее имя я никогда не узнаю.
– Василий, давай соберемся у меня, попробуем что-нибудь сыграть.
Меня покоробило от слов этого одуванчика, ведь я еще не успел ему сказать про то, как меня бесит обращение ко мне полным именем. Я сквозь зубы прошипел:
– Да, давай.
Так уж вышло, что первая репетиция в доме ромашки оказалась и последней, так как его мать была немножко долбанутой в плане чистоты и тишины. И как только она вошла в свой родной дом, где намеревалась отдохнуть после тяжелого рабочего дня, с кружечкой вина и телеканалом для домохозяек, она охерела. Дом ходил ходуном, хрустальная посуда звенела в такт барабану, гитарный перегруз, вырывавшийся из усилителя, подаренного мне на день рождения, вот-вот бы вынес окна, завывания ромашки были похожи на крики трахающихся гиен.
– Артур! Какого хера тут творится? А ну пошли все вон!
– А вашим рыбкам в аквариуме понравилось. – ехидно ответил я.
Лучшие полтора часа моей жизни на тот момент.
После этого начался долгий период застоя, без места для репетиций. Но нет худа без добра, за это время мы поняли, что нам нужен басист. Мы, как обычно, играли на улице с акустиками, не обращая внимания на прохожих, и тут к нам подошел парень, с которым мы учились в параллельных классах.
– Здорова, Вась.
– Олежа, здравствуй, сколько световых лет.
– Че, играете?
– Как видишь. Кстати, нам басист нужен, хочешь с нами?
– Так яж не умею
– А это не важно, главное желание.
– Ну ок
Так мы стали свидетелями рождения