И спустя шесть лет, его желание, наконец, исполнилось. Восторг переполнял его эмоции, которые смешивались с тревогой и неуверенностью, охватившие его мысли. Сомнения приводили его к воспоминанию о том, что с самого начала поставило его в эту ситуацию, и, хотя он старался не думать о худшем, но предполагал и такой вариант развития событий. Он чувствовал нечто большее, чем следовало бы любому двадцативосьмилетнему мужчине. Тем не менее, несмотря на, казалось бы, позитивный настрой, его мысли одолевала тревога. Он отбрасывал дурные мысли и наслаждался воспоминаниями эмоций, которые он когда-то испытывал рядом с ней, даже за то короткое время, что они были вместе.
Это была последняя ночь перед его отъездом. Он лежал рядом с ней. Их тела сплелись, он вдыхал запах ее кожи – аромат лавандовых полей, на которых она лежала всего за несколько часов до того, как он завладел каждым ее дюймом.
– Я буду скучать по нам, – прошептал он, целуя жену в макушку. Она прижалась ближе, проводя подушечкой пальца по контурам его груди и живота.
– Я бы хотела, чтобы ты никогда не уходил, – ее дыхание щекотало волосы на его груди, – просто пообещай мне, что вернешься ко мне.
Подняв голову, чтобы встретиться с ним взглядом, она быстро добавила:
– Я знаю, что это глупая просьба, и мне не следовало спрашивать тебя об этом, просто… я не могу перестать думать о том, что с тобой может что-то случиться.
– Со мной ничего не случится, – заверил он ее, – я не пробуду там очень долго, – я вернусь, прежде чем ты успеешь соскучиться, и мы сможем создать семью, о которой всегда мечтали.
–Ой, я тут подумала, – щебетала она почти шепотом, весело подняв брови и поджав нижнюю губу, – если у нас будет мальчик, я хочу назвать его Майклом.
– Моим вторым именем – переспросил он, мысленно отмечая, насколько мягкой была ее кожа, по которой он сейчас водил ладонью, а полнота ее губ так и манила своей лаской. Она улыбнулась в знак согласия, и он не смог найти в себе силы возразить. Он готов дать ей все, что она пожелает.
– Тогда мы назовем нашу малышку Адалиндой, если будет девочка.
– Нет, – возразила его жена. – Я не хочу так называть нашу дочь.
– Почему? Используй свое второе имя, если будет девочка, точно так же, как ты хочешь использовать мое второе имя, если родится мальчик. Это же будет по-честному. – Он с удивлением наблюдал, недовольный взгляд жены, ее слова застряли на кончике языка, но она была не в силах возразить.
– Вот и договорились.
–Дэвид, мое второе имя немного странное, тебе не кажется?
Он рассмеялся.
– С каких это пор тебя начали пугать странности? Ты никогда не соглашалась на посредственность. Кроме того, мне нравится твое имя. Я люблю в тебе все. И когда у нас будет ребенок, он станет частью нас, и мне нравится мысль назвать свою дочь в честь одной женщины, которая украла мое сердце в тот день, когда она намеренно вылила на меня свой кофе.
Его жена посмотрела ему в глаза, прежде чем прыснуть от смеха, уткнувшись лицом ему в грудь.
– Ты это заслужил! Тебе не следовало быть таким напыщенным индюком.
Отбросив в сторону ее золотистые кудри и заправив их за ухо, Дэвид сделал глубокий вдох, наслаждаясь совершенством своей жены.
– Этот напыщенный индюк получил то, что хотел. Ты моя королева. Всегда и навсегда.
– Обещаешь?
– Обещаю… – он чувствовал с каждым вздохом, с каждым ударом своего сердца, что всегда будет любить ее. И в тот момент, он накрыл ее тело своим. Он никогда не чувствовал себя так уверенно ни в чем в своей жизни, как в этот момент. Он знал, что у них есть общее будущее, наполненное любовью и счастьем.
Он продолжал идти, его голова на мгновение низко опустилась, уголки рта приподнялись в мягкой улыбке при воспоминании об этих моментах. Однако это длилось недолго, так как мысль о том, что она плачет и ее сердце разбито от известия о его фальшивой кончине, закралась в его мысли. Он предположил, что она могла погоревать какое-то время и забыть его, чтобы начать новую жизнь.
Он так долго задавался вопросом: «Забыла или помнит?». Слишком долго.
Стоя на ступенях дома в колониальном стиле, Дэвид почувствовал, что сейчас он может встретить достойного соперника. Все эти годы, проведенные в армии, день за днем смотря в лицо смерти, и время, потраченное на пребывание под стражей, не могли сравниться с эмоциональным потрясением, с которым он боролся внутри себя, зная, что она находится по другую сторону вишнево-красной двери. Он грубо тер жетоны между мозолистыми пальцами, едва дыша от нервного трепета. Осторожно постучав медным медальоном по двери, он начал прислушиваться к шепоту мягкого голоса, доносившегося с другой стороны. Странное чувство одолевала его: он стоял перед домом, который когда-то называл своим и чувствовал себя незнакомцем.
Дверь открылась, и он увидел девчушку с большими карими глазами. Она удивленно смотрела на