Как человек уже повоевавший, раненый и побывавший в окружении, я просто восхищался нашими советскими людьми, сумевшими повернуть против немцев их же немецкую тактику и идти с ней от победы к победе. Конечно, мне многое дало общение с бойцами 13-й гвардейской дивизии и с ее командиром полковником Родимцевым (на командном пункте которого я, пользуясь экстерриториальностью корреспондента, просиживал целые дни), но действия частей ОСНАЗА казались мне чем-то запредельным.
По какому-то странному стечению обстоятельств, а может быть, и по велению судьбы, когда я в отделе кадров Брянского фронта набрался наглости и заявил: «Хочу в ОСНАЗ», рапорту моему был дан незамедлительный ход. Не знаю, какие шестеренки военно-бюрократического механизма при этом провернулись, но уже в первых числах апреля я получил предписание и убыл в распоряжение своего нового начальства. При этом меня попутно переаттестовали из интенданта второго ранга (что соответствовало общевойсковому званию майора) в старшие лейтенанты ОСНАЗ. Злосчастные селедки[1] мне больше не грозили.
Начало апреля – такое время, когда внезапно оседающие сугробы вдруг сереют и начинают таять, повсюду поверх промерзшей земли разливаются бескрайние, подмерзающие по ночам лужи, а на пригретых солнцем южных склонах пригорков пробиваются зеленая травка и первоцветы. Фронтовые дороги в это время превращаются во что-то невообразимое: в заполненных водой глубоких колеях тонут по самое пузо даже обычно безотказные полуторки. Так что двести километров от деревни Нижний Ольшанец в пятнадцати километрах восточнее Ельца, где располагался штаб Брянского фронта, до места моего назначения, деревни Дьяково, в двадцати пяти километрах севернее Мценска, я с превеликими мучениями преодолевал чуть ли не неделю.
Мой новый командир, майор ОСНАЗА Николай Арсеньевич Бесоев, как и все кавказцы, был скуп на слова. Громче него говорил позвякивающий иконостас на его груди: звезда Героя Советского Союза, орден Ленина, два ордена Красной Звезды, и совсем недавно учрежденные орден Отечественной Войны 1-й степени и Орден Кутузова 3-й степени. Повоевал мой новый командир немало, и, судя по орденам, о его подвигах можно было бы написать не одну приключенческую книгу.
Прочитав мои документы, майор поднял свои черные глаза и некоторое время смотрел на меня будто на старого, почти забытого знакомого.
– Здравствуйте, Петр Петрович, – наконец сказал он после долгой паузы, – как говорят моряки, добро пожаловать на борт. Батальон, в который вы направлены служить, еще только формируется, но времени для расслабления и отдыха совершенно нет. Командованием перед нами поставлена очень важная задача, в суть которой вы будете посвящены позднее. У ОСНАЗА вообще не бывает неважных задач. – Он снова оглядел меня с ног до головы. – Со спецификой службы вы совсем еще незнакомы, да и все вакансии ротных и взводных командиров уже заполнены. Назначу-ка я вас пока адъютантом батальона и моим заместителем по разведке. Справитесь?
Я судорожно кивнул, а майор все так же спокойно, не повышая голоса, сказал куда-то в пустоту:
– Черданцева ко мне!
Через пару минут в помещении штаба буквально из ничего материализовался невысокий, но очень мускулистый старший сержант.
– Вот старший сержант Черданцев, – сказал мне майор, – наш инструктор по физической и специальной подготовке. Ваша с ним первая задача – в кратчайшие сроки дойти до такой физической кондиции, чтобы в деле не выпадать из обоймы. ОСНАЗ – дело жесткое, и очень не хотелось бы, чтобы вы стали причиной гибели кого-то из ваших товарищей. Вам придется попотеть. Понятно?
Я опять кивнул, а майор продолжил, уже обращаясь к сержанту:
– Сергей, дело ответственное. Товарищ перспективный, раз уж его к нам прислали… Но происходит из кинорежиссеров, а они люди нежные. Конечно, товарищ уже повоевал, и общее понимание имеет, но понимание пониманием, а физическая форма чрезвычайно важна. И не увлекайся там – Брюса Ли ты из него все равно не сделаешь. – Он немного помолчал, переводя взгляд с меня на старшего сержанта и обратно, и добавил: – Теперь, Сергей, не в службу, а в дружбу – отведи товарища старшего лейтенанта к старшине, пусть экипирует и вооружит его, как и полагается настоящему офицеру ОСНАЗа.
Сержант козырнул, сказал: «Так точно, тащ майор!», и мы вышли из помещения штаба на свежий апрельский воздух, но пошли сперва не к старшине, а в импровизированную батальонную столовую, оборудованную среди негустого сосняка под прикрытым маскировочной сетью навесом. Прибыл я перед самым обедом, а если учесть, что за время мытарств от штаба фронта к месту назначения вел откровенно полуголодное существование, то кишки мои пели Лазаря и просили дать им хоть чего-нибудь перекусить.
И хоть меня царапнуло слово «офицеры», примененное вместо привычного «командиры», то столовая сразу рассеяла все опасения насчет того, что я попал в какой то рассадник старорежимности. За грубо сколоченными деревянными столами «прием пищи» (как говорят в армии) осуществляли