– Грр… – сжала ручки в кулачки Анфиса.
– Вот что ты заладила? Господи боже. Хочешь мне что-то сказать – скажи «ты», хочешь назвать по имени, так и назови «Маркусом», что ты из ерунды какой-то делаешь проблемы, – ворчал он так, словно ему невероятно трудно было ей отвечать и шевелить губами, будто разговор этот казался болезненной пыткой.
– Маркус так Маркус, – хмыкнула девочка. – Так даже проще.
– Вот именно, – накинул тот мешок на плечо, – хватит всё усложнять. Суть – в простоте.
– А разве у тебя на посохе не должен быть какой-нибудь кристалл? Красивый самоцвет? – интересовалась Анфиса.
– Во-первых, я – некромант, нам и черепа носить можно, если не человеческие, – ответил наставник. – А во-вторых, у Академии Магов в последние годы довольно всё сложно с финансированием и поддержкой. Немногие могут себе позволить здоровенный драгоценный камень.
– А у тебя есть какие-нибудь интересные татуировочки? – поинтересовалась Анфиса. – Всегда любила такие штуки, а мне свою папа сделать никогда не разрешал. Случайно не надо при посвящении в некроманты сделать какую-то? Только не череп. Хотя на лопатке, может, и смотрелся бы, будучи не у всех на виду.
– Нет, – немногословно ответил ей Маркус, подустав от всех этих расспросов. – Набивать ничего не нужно.
Ближайшие два городка по дороге к деревеньке Уислоу они прошли без остановок на ночлег, лишь заглядывали в харчевни. На Маркуса там повсюду недобро косились и переговаривались. Периодически Анфиса слышала, как люди вокруг обсуждают между собой убийство архиепископа. То и дело всплывало описание некой проворной рыжей бестии из Дайкона, словно покушение совершил не человек, а стремительное и проворное чудище.
Внутри девочки всё просто переворачивалось. Бездонная совесть снова открывала зубастую беспощадную пасть, сердце обливалось кровью, было так стыдно, так жалко. И при этом изнутри всё ещё солнцем сияла гордость и звучала похвала отца, пронизывая всю леденящую темноту яркими лучами тёплого света. Убеждённость в высшей цели и необходимость делать то, что она сделала.
А ещё среди всего этого вился и трепыхался небольшой новый огонёк, который Анфиса едва принимала: ей определённо немножечко льстило, с каким трепетом вокруг о ней все рассказывают. И всё это противоборство чувств и эмоций стягивалось и переплеталось в тесный клубок воцарившихся в душе противоречий в отношении самой себя и своих действий.
Слышались периодически и восклицания в адрес альбиноса Маркуса, а не тот ли это некромант, что поднял мертвецов в соседней деревне. Пришлось Анфисе встать на его защиту, уверяя, как свидетельница и жительница Уислоу, что этот некромант как раз помогал и угомонил всякую нечисть.
Народ, в принципе, верил. Кто-то с меньшей охотой, чем другие: косые взгляды никуда не исчезли, но хотя бы никто к ним не приставал и не упрекал ни в чём. Разве что торговаться не вышло, когда мужчина просил скинуть цену. Девочке