Да, забыл представиться – Дмитрий, можно просто Дима. Вчера сдал последний экзамен ЕГЭ, вроде бы успешно, через неделю будет ясно. Куда идти поступать, зачем идти, может быть в армию? Два года назад начал серьезно готовиться к поступлению в военное училище, подтянул физику и математику (хромала немного успеваемость), занимался спортом. Короче, был готов к труду и обороне. А сейчас закрались сомнения, нужно ли это мне, связывать ли свою жизнь с армией, да и родители вносят свою лепту, дескать, в мире неспокойно, пошлют на войну в первых рядах и т.д. Мама твердит, иди на медика: лучше спасать жизни, а не отнимать. Я и сам придерживаюсь такого мнения, но романтика в душе никуда не делась: всю жизнь мечтал стать разведчиком: в тылу врага, рискуя своей жизнью, спасать мир. Эдак начитался книг, насмотрелся фильмов. Романтика блин… Я внезапно понял, что жизнь намного прозаичнее, что бравый майор Вихрь только в кино, что миром правят деньги и для какого-то толстосума-генерала придется рисковать своей жизнью. От этого стало горько и гадко на душе. Хотелось взять автомат и пойти крушить гадов, направо-налево. Стало еще горше на душе. Впереди стояла лавочка с навесом, заплетенная каким-то видом роз. Я присел. В голове был сумбур от лезущих мыслей:
"Пошли всех подальше, быть тунеядцем прекрасно!"
"Нет, ты что, нужно учиться, учиться и еще раз учиться, как говорил великий Ленин."
"Ха-ха, коммунисты вперед, к светлому далеко!"
"А чем был плох Советский Союз?"
"А чем тебе не нравится капиталистический строй?"
"Все люди братья…"
"Ха-ха, все бабы сестры!"
"Не перевирай, было действительно светлое время, бесплатное образование…"
"Ага, бесплатное, наплодили всяких дебилов с высшим образованием, теперь расхлебываем." .
Дима подумал, что потихоньку сходит с ума, помотал головой и вдруг откинулся назад на спинку лавочки и уснул.
– Ты сделал?– спросил чертенок.
– Ну я, и что? У него стал потихоньку просыпаться дар, нас слышать стал, еще сойдет с ума с непривычки, – сказал ангелок.
– И то верно, согласен, нужно действовать потихоньку. Слушай Арс (ангелочка звали Арсений), зачем он вам нужен, отдайте нам.
– Хрюн (чертенка звали Хрюнтазалий), не мне решать, все решили там, – и показал пальцем вверх.
– Не называй меня так, а то в бубен получишь. Хрюнтазалий – это звучит гордо.
– Гордыня-один из смертных грехов.
– Ты мне еще псалмы прочти…
– А что, я могу!
– Спасибо, не надо.
– А как мне тебя называть? Хрюнтазалий – язык сломать можно.
– Зови меня просто – Дзыга!
– А это что за зверь такой?
– Сам ты зверь! Хотя я сам не знаю, но звучит красиво.
– Дзыга, так Дзыга. Все лучше, чем Хрюнтазалий.
– Ты, что обидеть меня хочешь?– крикнул чертенок и выхватил прямо из воздуха светящиеся красным крошечные вилы.
– Стой, стой, я не хотел тебя обидеть. Просто Хрюнтазалий слишком длинно. Не кипятись, нам еще работать вместе, – и на всякий случай достал из воздуха маленький светящийся белым огнем меч.
– Ладно, ладно, прощен, – сказал чертенок и тут же прикусил язык.
– Ух ты, прощение грехов…
– Молчи… – и тут же получил, материализовавшейся из ниоткуда красной искрой прямо в пятую точку.
– Ай, все из-за тебя, начальство бдит!
– Я то тут причем, сам виноват.
– Ладно, проехали, – сказал чертенок, потирая пятую точку. – Что будем делать с аколитом?
– А давай я его себе переманю.
– Щас, у него ровно половина света и темноты, так что не выпендривайся. Вот еще капельку темноты и он мой.
– Стоять, бояться!.
– Ф-фух, опять ты, Серый! – с дрожью в голосе сказали хранители. К ним, хромая на одну ногу, с эбонитовой тростью в правой руке, двигался, сморщенный, как лимон, старик.
– Не Серый, а Судья! – и поднял их за шиворот. – Всем понятно, или более доходчиво объяснить?
– Н-н-нет, не надо!
– То-то же. Ну рассказывайте, что мы имеем.
– Неопределившийся аколит, с просыпающимся даром, – наперебой стали говорить ангелок и чертенок.
– Так, по одному. А то развели тут бардак.
– Кто его выключил?
– Я-я-я, – ответил с дрожью в голосе ангелок и тут же получил разряд искры, вылетевшей из ногтя старика в пятую точку.
– Ай, за что?
– Было бы за что, вообще убил бы. Нельзя напрямую вмешиваться в людскую жизнь.
– Так он того, слышать нас начал, боялись, что кукуха поедет.
– Ангелок, где ты нахватался таких словечек? Хотя есть от кого, – и посмотрел на