Первый:
– Батюшка будет завтра в семь?
Второй:
– Да, ровно в семь. Я сам привезу его.
Первый:
– А в восемь наш освящённый хлебушек встретит горожан на прилавках магазинов.
Второй:
– И сказал Господь: «…. ибо тело моё есть хлеб насущный».
Первый:
– Святой вы человек, Владимир Ильич, истинно верующий.
Второй:
– Не лебези – не люблю. Один Спаситель наш достоин похвалы и почитания.
Первый:
– Воистину, воистину.
Прощаются. Человек в чёрном пальто выходит в дверь.
Из двери, ведущей в цокольный этаж, выходит человек в чёрном пальто и направляется к стоящему неподалёку «BMW». В чёрном джипе гаснут огоньки сигарет. Разом распахиваются четыре двери. Тёмные силуэты бесшумно пересекают пространство отделяющее их от «BMW». Человек в чёрном пальто склоняет голову, вставляя ключ в замок двери своего авто. За его спиной нарастает шум приближающихся шагов. Человек пытается оглянуться. Слышится звук удара. Сдавленный стон. Человек в чёрном пальто падает. Утоптанный под ногами снег летит ему в лицо. Объектив камеры душой покинувшей тело устремляется в звёздное небо.
Звёздное небо. Камера возвращается на землю. Пустырь за городом. На снегу распростёрто тело человека в чёрном пальто. Четыре тёмных силуэта, гулко скрипя снегом, маячат подле. Первый характерным звуком собрал всю мокроту своей носоглотки, наклонился, плюнул в лицо лежащему.
Первый:
– Тьфу, собака!
Второй, задрав куртку, пытается расстегнуть штаны. Отходит в сторону.
Первый:
– Куда ты?
Второй:
– Побрызгать.
Первый:
– Так вот он – писсуар. Ну-ка, ребятки.
Три струи бьют в грудь лежащего человека, окропляют лицо.
В лоб ему упирается длинный ствол пистолета с глушителем.
Третий:
– Кончаем, шеф?
Второй (из темноты):
– Пошли вон! Брысь! Вот я вас.
Слышен лязг передёргиваемого затвора пистолета.
Первый:
– Что там у тебя?
Второй:
– Собаки, дикие какие-то …. Кыш! Щас перестреляю.
Первый:
– Не вздумай палить. Дикие, говоришь? Поехали, ребята!
Третий:
– А с этим?
Первый:
– Псы подметут.
Слышен скрип снега удаляющихся шагов.
Распростёртое на снегу тело. В объективе показывается отвратительная, похожая на гиену, собачья голова. Она принюхивается и, теряя с клыков слюну, шаг за шагом, осторожно подбирается к человеку, лежащему на снегу. Вот её пасть в сантиметре от неподвижного лица. Вздыбленная шерсть её трясущегося тела закрывает от зрителя тело несчастного. Камера избирает другую позицию – она круто взмывает вверх и с высоты десяти метров фиксирует разыгравшуюся трагедию. Вокруг неподвижного тела, чернеющего на снегу, собралось десятка два бродячих псов. Через мгновение, словно по команде, они бросаются на несчастного. Место, где лежал человек, превращается в одно тёмное пульсирующее пятно. Слышны рычание и визг дерущихся собак.
В морозном воздухе, будто от искорки-звезды, родился тонкий лучик. Вот он пронзил чёрное небо. Упёрся в земную поверхность. Попрыгал на снеговых барханах. Достиг пирующих собак. Замер. И начал расти в объёме. Вот он превращается в столб прожектора. От него по окрестности разливается зелёно-матовый свет. Камера сверху приближает к скопищу собак. Ближе, ближе…. Псы, поджав хвосты, с визгом разбегаются прочь. Камера, скользнув по одежде, в ремки изодранной, открывает лицо несчастного человека. Одна щека разорвана собачьим укусом и кровоточит. Рука сгибается в локте – человек пытается прикрыть ладонью рваную рану. У него не хватает двух средних пальцев. Их остатки на ладони кровоточат. Раздаётся слабый стон.
То же место год спустя. На пустыре красуется рубленная в венец церковь. Медово желтеют деревянные стены. Сусальным золотом сверкают на солнце многочисленные маковки, увенчанные крестами. Изящная колокольня. Широкий двор. За двором толпятся авто. От них и мимо них идут люди. Пересекают двор. Крестятся и кланяются у высокого крыльца. Поднявшись по ступеням, крестятся и кланяются у входа в церковь. Проходят. Чуть в сторонке от крыльца