Поверхность скалы была шероховатой, влажной и холодной на ощупь, а высеченная в ней дверь согревала кожу Джеррика неожиданным, но явственно ощутимым теплом. Она имела форму гигантского вдавленного прямоугольника высотой два метра и шириной семь метров. В середине ее виднелось неглубокое отверстие, напоминающее замочную скважину.
Кобольд знал, что многим из тех, кто прикасался к этой каменной двери, удалось испытать невероятные ощущения. Одни чувствовали возбуждающую, покалывающую ладони энергию, другие слышали чудесную неземную музыку, у третьих возникали фантастические видения, как будто они проникали мысленным взором в тот мир, вход в который преграждала дверь. Но он, Джеррик, ничего не ощущал, не слышал и не видел, как ни старался. А ведь он желал этого так страстно, что не пожалел бы ничего, чтобы оказаться по ту сторону этой двери. Он отдал бы за это все свои несметные богатства, по сравнению с которыми легендарные сокровища короля Мансы Мусы I могли показаться жалкой щепоткой соли, продавая которую по всему миру тот и скопил свое состояние.
Правитель средневекового государства Мали тратил деньги на строительство мечетей, чтобы, умирая, не тревожиться о своем благополучии в будущей загробной жизни. Джеррик собирался распорядиться деньгами более рачительно. Он готов был расстаться с ними, но только ради вечной земной жизни. Кобольд верил, что за дверью, высеченной в горе Хай-Марка, которую инки, древний народ, некогда населявший Перу, называли «вратами в страну богов», он сможет обрести бессмертие. Подобно жрецу Амару Муру. А ведь тот был даже не духом природы, а всего-навсего человеком.
Но прежде надо было открыть эти врата. А вот этого Джеррик, несмотря на все свое земное могущество и богатство, сделать не мог. Без ключа это было невозможно. А ключ был безвозвратно утерян.
Поэтому Джеррик плакал сейчас. Так случалось каждый раз, когда он приходил к вратам в страну богов. Причиной этих слез являлся страх, и совладать с ним кобольд был не в силах.
Одна только мысль о смерти приводила Джеррика в панический ужас. Он хотел жить вечно. И с течением времени это желание становилось только сильнее и неодолимее. Ведь каждое прожитое им мгновение неумолимо приближало его к неизбежному для всех живых существ концу – тлену, праху, небытию…
Джеррик, мысленно отрешившись от окружающего его мира, совершенно забыл об осторожности. И когда за его спиной внезапно раздались голоса, не успел скрыться. Обычно он, когда хотел избежать встречи с людьми, как будто растворялся в сумрачной тени, которую отбрасывала гора. Но на этот раз замешкался. А когда люди вышли из-за скалы, исчезать было уже поздно.
Их было двое, мужчина и женщина, очень юные. Одетые в почти одинаковые джинсы и просторные цветастые рубахи, они показались Джеррику похожими друг на друга, как близнецы. Только один был коротко подстрижен, а второй носил длинные черные волосы, непокорно развевающиеся по ветру. Громко разговаривая, смеясь и обмениваясь страстными поцелуями, они обращали мало внимания на окружающий мир. А потому не сразу заметили Джеррика.
К этому времени кобольд уже успел внушить им то, что хотел. Это было не элементарное гипнотическое воздействие, известное еще жрецам Древнего Египта и применявшееся человеком на практике уже около трех тысяч лет. Это была телепатия, под которой люди понимали способность передавать мысли, образы и чувства другому существу на расстоянии, но при этом почему-то упорно и непоследовательно называли ее псевдонаучным заблуждением. Может быть, потому, что так и не овладели ею, как ни пытались, и, подобно лисице из басни Эзопа, предпочли заявить, что виноград зелен. Кобольд, как и все духи природы, имел врожденные телепатические способности, превратившиеся за миллионы лет эволюции в грозное оружие. И молодые люди увидели перед собой не безобразного карлика, а мужчину средних лет с умным и немного рассеянным взглядом. Внешне он напоминал одного из тех ученых-исследователей, которые часто посещали гору Хай-Марка, надеясь раскрыть тайну этой аномальной зоны. Он смотрел на молодых людей с легкой укоризной, словно порицая за то, что они легкомысленно оторвали его от научных изысканий, которые могли бы изменить будущее человечества к лучшему.
– Перестань, Фернандо! – воскликнула девушка, оттолкнув ладонью жадные губы своего спутника. – Ты же видишь, мы не одни.
И, покраснев от смущения, она обратилась к Джеррику:
– Buenos dias, señor! Простите нас!
– За что? – изобразил удивление Джеррик. В тех редких случаях, когда ему доводилось общаться с людьми, он бывал чрезвычайно груб и надменен. Но когда лицо девушки приобрело красноватый оттенок, свойственный собственной коже кобольда, он неожиданно почувствовал к ней невольную симпатию.
– Мы помешали вашим научным исследованиям, – пояснила девушка.
Она хотела