Для меня все было иначе. Как и Панчито, я тоже страстно увлекался регби, но игра никогда не давалась мне легко. Еще ребёнком я как-то упал с балкона и сломал себе обе ноги, так что из-за этих переломов колени у меня оказались слегка вывернуты кнаружи, что лишило меня ловкости, необходимой для игры в регби на самых эффектных позициях. Однако я был высок, крепок и быстр, так что меня поставили форвардом второй линии. Мы, нападающие, были хорошими пехотинцами, мы всегда толкались плечами в ракинге и моле, сшибались в «схватках» и высоко подпрыгивали, чтобы поймать мяч в «коридорах». Нападающие обычно самые рослые и сильные в команде, и, хотя я был одним из самых высоких игроков, для своего роста я был слишком тощим. Когда вокруг меня проносились высокие и крепкие фигуры других игроков, удержаться на ногах я мог, только решительно напрягая все силы.
Знакомство с девушками тоже требовало от меня больших усилий, но и тут я тоже никогда не переставал стараться. Я был так же одержим хорошенькими девушками, как и Панчито, но при этом, не переставая мечтать стать таким же ловким дамским угодником, как он, я понимал, что не принадлежу к его классу. Немного застенчивый, длинноногий и неуклюжий, с заурядной внешностью, да к тому же и в толстых очках в роговой оправе, я вынужден был признать, что большинство девушек вовсе не находят меня потрясающим. Не то чтобы я был непопулярен – нет, на свиданки и я тоже ходил, но было бы преувеличением заявить, что девушки выстраивались ко мне в очередь. Мне приходилось прилагать усилия, чтобы заинтересовать девушку, но даже когда мне это удавалось, всё шло не так, как я планировал. Однажды, например, мне удалось, после нескольких месяцев неустанных попыток, добиться свидания с девушкой, которая мне действительно нравилась. Я повёз её в Лас-Делисиас, и она осталась ждать в машине, пока я покупал нам мороженое. А когда я возвращался к машине, держа в каждой руке по рожку мороженого, я споткнулся обо что-то на тротуаре и потерял равновесие. Ноги у меня заплелись, я продолжил движение к припаркованной машине, выписывая зигзаги, лихорадочно пытаясь выпрямиться и не уронить мороженое, но у меня ничего не вышло. После я часто пытался представить себе, как всё это выглядело для сидевшей в машине девушки: вот её кавалер, шатаясь, широко выписывая кренделя, устремляется к ней с другой стороны улицы, то сгибаясь, то разгибаясь, разинув рот и вытаращив глаза, как блюдца. Его несёт к машине, потом он будто пытается нырнуть под неё, щекой ударяется в окно водителя, да так, что голова отскакивает от стекла. Затем он пропадает из поля зрения девушки, оседая на землю, и всё, что от него остаётся – два размазанных рожка мороженого, стекающего по окну.
Вот с Панчито такого бы ни за что не случилось бы, проживи он хоть пять жизней подряд. Он был одним из лучших, все восхищались его изяществом и легкостью, с которой он скользил по жизни. Но я хорошо