Что помоложе – петушился.
А средний и не стал встревать,
Постарше кто, сказал: «Да стерпим,
Посмотришь – в Бога душу мать,
А как подумаешь – да хрен с ним».
И в день Крещенский января,
Чтоб души от забот остыли,
Хоть пить в вагоне и нельзя,
Они по сто свои разлили.
И говорил один из них,
Что мы за водкой, не за чаем,
Соображая на троих,
В себе суть жизни понимаем.
Мне ж виделся ночной барак,
Всё шепотком, не для прослушки,
И чифиря, коль ты не враг,
Плеснут в обколотую кружку.
Пусть я об этом лишь читал,
Шаламов, Жжёнов, Солженицын,
Но мне Владимирский централ
И Колыма не заграница.
А эти, лиха не видав,
Но и не забывая всуе,
Рассудят прав кто иль неправ,
Но и за ложь не голосуют.
Не в озлобленье, перемен
Хотелось им с обидой личной,
Сократ, Спиноза, Диоген?
Простые парни с электрички.
Расстались в свете фонаря
И, незнакомые доныне,
Ушли, как три богатыря:
Найдешь ли, победишь иль сгинешь.
Скакалочка жизни
Вспомнилось мне детство вдруг,
Серости назло,
Чрез верёвку прыгать вкруг,
Вот ведь повезло.
Вертится скакалочка,
Радость что несла,
И играли в палочку,
В расшибец, в козла.
Пусть в бараках жили мы,
И не близь сортир,
Всё же не тужили мы,
Быт убогий скрыв.
Был родным он домом, наш
Пятый Лучевой,
А когда разъехались –
Больше ни ногой.
Быть кому считалочкой,
Прыгай, не ленись,
И тогда казалось, что
Будет в радость жизнь.
Кто-то стал уверенным,
Тех мечты сбылись,
Ну а кто затерянный,
Так и не нашлись.
Но на остановочке
Поручня держись,
Прыгалкой верёвочной
Скачет наша жизнь.
Перед Крещеньем
Декабрь – он в году последний,
И таяли дни напролёт,
Теряясь в унынье, болезнях,
Нерадостно брёл Новый год.
Зима навалилась губасто,
Холодный её поцелуй,
Весна пошалила – и баста,
Февраль впереди, не балуй.
Качают метельные няни,
Баюкают сладостным сном,
В нём масляный праздник с санями,
Румяные девки с блином.
А нам Рождество и Крещение,
В них веру народ наш хранит,
И кто окунётся в купели,
Сквозь льдинки весну разглядит.
Сверкнёт во все стороны света
Магический зимний кристалл,
И вёсны, и осени с летом,
И зиму в себя он вобрал.
Ведь русские страха не имут
Привычку к морозам иметь,
И Бога, и веру приимя,
Зиме верен русский медведь.
И то и это крещение
Я в эту ночь не окрестился снова,
Не окунулся, холода кляня,
Крещён был в январе сорок шестого,
В раз первый и последний для меня.
Присматриваясь к нового приметам,
Не удивлялись, мол терпи и жди,
Прошла война, ещё неясным светом
Надежда нам светила впереди.
Теплились окна в церкви Богородческой,
К ней редкой цепью шёл служивый брат,
А за столбом, чуть прячась у погоста,
Стоял отец, он старший лейтенант.
Оглядываясь робко, осторожно,
Всех опасаясь, видимо, не зря,
Для коммуниста стало быть негоже
Молиться Богу, верь, мол, втихаря.
И батюшка, встав на ноги нетвёрдо,
Болезнь быть может,