Уже все разбегутся по домам или в школу, а я ношусь по пустырю и не отпускаю кого-нибудь одного, чтобы голы забивать, ну, пока не заорёт:
– Псих! Я – всё! Не могу больше! Я пошёл!
Только тогда и отпускаю. А потом сам мчусь в школу. Или домой иду, если это суббота или воскресенье. Усталый такой иду. Счастливый. Хорошо!
Приду домой, а там мама, папа, телевизор, ужин, яблоки. Книжки.
Я книжки люблю. Мне их папа из библиотеки приносит. С работы. Он работает в аэропорту. Инженером. Каждую неделю приносит – про животных, про приключения, про путешествия.
В основном я читаю книжки перед сном. И даже иногда ночью, под одеялом, с фонариком. Днём, конечно, тоже читаю. Когда не играю в футбол. И на уроках.
Сейчас вот сижу на уроке труда и читаю про мушкетёра д’Артаньяна.
Я свою железяку уже отполировал как следует – напильником-драчуном. И сижу себе, читаю. Всё равно учитель курить ушёл.
Интересная книжка! Я такие люблю:
– Убейте меня, если хотите! Я ничего не скажу!
Д'Артаньян поднял её, охватив рукой её стан. Но, чувствуя, как тяжело она повисла на его руке, и понимая, что она близка к обмороку, он поспешил успокоить её, уверяя в своей преданности. Эти уверения ничего не значили для госпожи Бонасъе: такие уверения можно расточать и с самыми дурными намерениями…
Это точно! Клясться можно в чём угодно. Но д’Артаньян никогда не обманет! Он честный. Это же д’Артаньян, а не какой-нибудь пройдоха кардинал!
Вот у меня приятель – Федя Федотов. Он врёт и не краснеет.
Он говорит сегодня на большой перемене:
– Ты мне друг?
Я говорю:
– А что?
Он говорит:
– Я такое знаю! Про Ирку Демьяненко!
Я говорю:
– Что знаешь?
Он говорит:
– Она на балконе загорает!
Я говорю:
– Ну и что? Я тоже загораю.
Он говорит:
– Да она ТАК загорает!
Я говорю:
– Как – так?
Он говорит:
– Без ничего! Голая!
Я говорю:
– А ты видел?
Он говорит:
– Видел, в бинокль! В полевой! В отцовский!
Я говорю:
– Врёшь!
Он говорит:
– Чтоб мне лопнуть!
Я говорю:
– Ну да! Лопнешь ты!
Он говорит:
– Значит, не веришь?
Я говорю:
– Не верю!
Он говорит:
– А я вру, да?
Я говорю:
– И не краснеешь!
Он говорит:
– Приходи завтра.
Я говорю:
– Зачем?
Он говорит:
– Сам увидишь.
Я говорю:
– Что?
Он говорит:
– Ты приходи, приходи…
И ушёл в буфет, посвистывая.
Я поискал глазами Иру Демьяненко.
Она стояла у окна и наблюдала за воронами.
Вороны дрались на ветке. Кричали.
Вдруг Ира обернулась и поймала мой взгляд. Видно, почувствовала, что я смотрю на неё. Улыбнулась.
У меня почему-то всё внутри съёжилось, но я тоже улыбнулся в ответ. Ужасно глупо улыбнулся. Мне показалось, не улыбнулся, а скорчил рожу.
Ира Демьяненко сказала:
– Какие смешные вороны! Они похожи на вас.
– На кого? – спросил я.
– На тебя, на Женьку, на Федотова. Когда вы играете в футбол.
Я уставился на ворон и подумал: «Ничего они не похожи на нас!»
Я хотел ответить Ире Демьяненко, но она куда-то подевалась, как футбольный мяч во сне, когда хочешь по нему ударить, а он внезапно исчезает, и ты бегаешь по полю совсем один, а мяча всё нет и нет.
Сплошные новые люди
После уроков мимо меня прошёл Баран и дал подзатыльник. Мне. За что?!
У меня потемнело в глазах. От негодования.
Я схватил Барана за рукав, кричу:
– Пусти меня! Пусти!
Сам не понимаю, что говорю. При чём тут: «Пусти!»
Баран старше меня года на три. Он учится в восьмом классе, хотя должен быть в девятом, потому что оставался когда-то там на второй год. Он здоровый, как лось, рыжий, с виду добродушный, но злой на весь мир и цепляется ко всем, кто младше или слабее. Я – младше.
– Вали! – отмахивается