Илюша сладко зевнул и снова улыбнулся во сне. Да, я называла сына Илюшей, Ильей, как былинного богатыря. И пусть кто попытался бы мне запретить! До именования оставалось пять дней, вех по-местному, но кто сказал, что у Его сиятельства должно быть одно имя? В общем, мне было плевать на мнение окружающих, их все равно не спрашивали. А время, что я проводила с сыном наедине, принадлежало только мне.
Здоровенький, практически беспроблемный карапуз. Почему практически? Потому что мог задать жару, но не всегда этого хотел. Преимущественно ор начинался, когда к герцогу во время посещения им сына присоединялась рыжая мерзавка. Уж не знаю, чем, но Илюше эта коза не нравилась.
К сожалению, я не присутствовала при их общении, мне запретили в это время выходить из спальни, а ребенка выносили в гостиную. Я могла только подслушивать. И так уже почти три недели…
На самом деле назвать легкими эти дни было нельзя. Я выдержала борьбу с прислугой. И той, что была приставлена ко мне, и с няньками Его светлости.
Я не скандалила, нет, просто использовала статус и положение Стейзи. Как бы герцог ни относился к герцогине – прислуге такое пренебрежение не позволено. Тем более, когда Его светлость оставил под моим присмотром своего единственного сына.
Те из слуг, кто обладал умом, затихарились, наблюдая за переменами молча, и не лезли на рожон. Прекрасно сознавая, что некоторые уступки мне от Его сиятельства еще не значат ровным счетом ничего. А потому не торопились выказывать ни свое расположение, ни презрение.
Те, кому ума не хватало, пытались то ли угодить Сарвенде, то ли просто сами по себе были злыми и находили некое удовлетворение в том, чтобы досадить мне – той, кто был выше по положению по факту своего рождения.
Не знаю… Но насмотрелась я достаточно. И на поротые задницы в том числе. А не стоило приносить мне вместо нормальной пищи тухлятину!
Естественно, приказ о порке отдавала не я. И не потому, что не хотела или не могла. Не стой надо мной дамокловым мечом муж, я бы ту дрянь, что испорченную еду мне принесла, этой тухлятиной и накормила бы.
Нет, я должна была создавать видимость своей беспомощности и полной, безоговорочной капитуляции на милость мужа. Иными словами, он должен был увериться, что самостоятельно я никакие решения не принимаю, и чуть что – сразу бегу к нему.
Для чего я так поступала? А для того, чтобы в решающий момент, когда буду способна нанести удар, он даже ни на секунду не подумал на меня. К тому же все это случилось в первые дни пребывания сына в моих покоях, и я все еще в достаточной мере не владела своим телом.
Я потребовала позвать герцога и лично испробовать то, чем потчуют его супругу, а значит, и наследника. Ведь все, что ела я, получал с молоком и наш сын. И герцог это отлично понимал.
И пусть не в тот же день, но я узнала, что одна из личных служанок рыжеволосой стервы была выпорота и повешена. За покушение на жизнь и здоровье Его наследного сиятельства. Конечно, стоило повесить саму Сарвенду, все ж самостоятельно служанка вряд ли приняла бы подобное решение,