– Да, закончилось. Но это ерунда. Поклоны, пустые разговоры и фуршет… Спаржу будешь?
– Спасибо, я сыт. – Кот всегда так говорил, когда ему предлагали что-то невкусное. Например, когда Медведь пытался накормить экологически чистой малиной с гречишным медом, или когда в разгар «праздника корюшки» Заяц пытался привить ему любовь к пекинской капусте.
Они сидели на берегу и смотрели, как низкое северное солнце перекатывается из облака в облако. В этом году не было сильных холодов, и морскую гладь не смог сковать лед. Холодные волны то подбирались близко-близко к лапам хранителей, то отступали, шурша мелкими камушками. Воды залива были спокойны, корабли и катера ждали своего часа на пристанях, лишь маленькие островки старых фортов торчали из волн. На краю горизонта, за дальним фортом, морскую гладь пересекал какой-то корабль. Он была похожа на маленького серого жучка, вылезшего из норки в поисках весны.
– Знаешь, когда Олень исчез, мы дежурили в твоем Городе по очереди. Каждый хранитель в стране прибегал сюда, хотя бы на пару часов. Конечно, этого очень мало, но что-то надо было делать. Столько лет, столько лет, Кот! Мы все очень рады, что ты появился. И ведь ты хорошо справлялся, лучше, чем мы все боялись.
– Хорошо справлялся? Ты хочешь сказать, что сейчас что-то изменилось?
Заяц зажевал очередную порцию спаржи и не ответил. Кот был благодарен и этому. С ним никто раньше не говорил о тех временах, что были до его появления. И уж тем более, никогда не упоминали при нем Оленя. Никогда.
– Ну, мне пора… – Заяц вдруг вспомнил о своих бесконечных делах.
– Зай, а что это значит – быть хранителем?
– Это значит – каждую минуту быть в курсе, что с твоим городом происходит, знать каждого жителя, каждый камень, каждое дерево.
Заяц кивнул Коту на прощание, оттолкнулся от берега и перелетел на корабль, ползущий вдалеке. Кот завистливо вздохнул: ему так в жизни не прыгнуть.
Мерный прибой и крики чаек ввели его в состояние транса. Черная дыра, всполошившая вчера Город, исчезла. Как будто не было ничего. Но Кот был уверен – она вернется с новой силой. И Заяц неспроста об Олене заговорил.
Хлопанье крыльев над головой прервало тяжелые мысли. Большая чайка села рядом с Хранителем, наклонила свою наглую голову вбок и пронзительно крикнула. Кот зевнул, обнажив белые клыки. Чайка раскрыла крылья, испуганно заверещала и отпрыгнула назад метра на три. А затем деловито занялась приглаживанием перышек, будто за этим на берег и прилетела.
Пора на обход Города. Кот по-кошачьи брезгливо отряхнул мокрые лапы, еще раз цыкнул на притихшую чайку, побежал в сторону дороги, прыгнул на крышу большого экскурсионного автобуса. Он любил эти обходы. Ощущение прыгучей силы в лапах, полеты с крыши на крышу… Кот никогда не планировал свой маршрут – его вел сам Город – перемигиванием светофоров, гудением машин, музыкой, смехом людей…
Он залетел в окно дворца-музея, проскользнул мимо группы восторженных азиатов с фотоаппаратами,