Началось нарастание интенсивности окружающего потока, границы контура сжимались с одновременным изменением структуры, пока световой кокон не уплотнился настолько, что исчез из границ восприятия, поглотив в своих недрах силуэт одной из обитательниц прекрасного и беззаботного мира, отважно устремившейся за пределы досягаемого, навстречу опасному и неведомому образу бытия.
А фиксатор продолжал и продолжал паковать формы протокола, и работал он без малейшего стука или шороха, потому что в окружающем пространстве отсутствовала любая форма звука. Даже само слово «Эллиолания» никогда не звучало там, один лишь свет составлял основу всего сущего – подвижный, изменчивый, всепроникающий свет.
II
«Вероника… – Евгений аккуратно извлек визитку из-под вороха рекламных буклетов, разложенных на журнальном столике. – Вероника Сергеевна Белогорцева. Научный сотрудник Западно-Уральского института прикладной акустики».
Ах да, поездка в акустическую лабораторию… Евгений почему-то представил очень серьезную даму, которая проведет экскурсию и прочтет лекцию о достижениях столь солидного заведения. Несмотря на блестящую музыкальную карьеру, требующую полной самоотдачи, он старался находить время для занятий интересующей его физикой звука, благодаря чему мог свободно поддерживать беседу по данной теме даже в обществе профессионалов. Уже изучено немало работ, есть понимание деталей научной теории, но в данном случае хотелось бы сразу все увидеть и услышать. Все-таки у них уникальная студия, когда еще появится такая возможность!
Евгений открыл футляр с виолончелью. Осеннее солнце, словно приветствуя диковинное творение неизвестного итальянского мастера, заглянуло в окно отеля и заиграло нежными бликами на лакированной деревянной поверхности. Вечно юная дева с двухвековой историей! Творческие подъемы, разочарования, мировое признание – всё они пережили вместе, не расставаясь уже третий десяток лет.
От порыва ветра распахнулась балконная дверь. Взгляду открылся старинный уральский город, постепенно ставший крупным промышленным центром. По обе стороны усыпанного золотыми листьями бульвара тянулись здания с лепными украшениями и фигурными балкончиками, а на них неровным, но уверенным строем наступали монолитно-каркасные высотки. Вдалеке угадывались силуэты завода с какими-то мостами и кранами.
Диковинный край, легендарные демидовские владения – Евгений долго вглядывался в линию горизонта, ведь красота и царственная роскошь дворцов его родного Петербурга берет свое начало в рудниках сурового Уральского хребта. И надо же, до него всего двести километров. Г де-то там и находится таинственная лаборатория, созданная природой. Но это все – завтра, а сегодня – концерт.
В номер вошел Николай Петрович.
– Женя, как настроение? Как себя чувствует «синьорина»? – Так называет виолончель бессменный ее хранитель, сопровождающий музыканта на все гастроли без исключения.
– Утренний перелет ее нисколько не утомил, – улыбнулся Евгений.
Николай Петрович бросил взгляд на лежащую рядом с футляром визитку:
– Кстати, звонили по завтрашней поездке, просили о встрече после концерта.
Музыкант задумчиво кивнул в знак согласия.
Вероника отложила сборник русской поэзии и, взяв со столика тарелку с нетронутым бисквитным рулетом, вышла на лоджию. Уже несколько дней назад она поняла, что начала думать на этом земном языке, который являлся основной и естественной формой общения людей, населявших территорию огромной страны.
Нет-нет, она и так прекрасно разговаривала на нем и вообще обладала не только знаниями, необходимыми умной, разносторонне образованной современной девушке, но даже такими, которые вряд ли пригодились бы в обычной жизни. А вот думать – это совсем другое.
Сначала сознание настойчиво продолжает строить привычные мыслеформы, речевые центры мозга транслируют их в слова. Но для чего нужны формы, которые нельзя никому передать? Поэтому Веронику очень порадовал тот факт, что навык автоматической связи со звукорядом в этот раз сформировался намного быстрее, чем во время предыдущих трансформаций.
Осеннее небо, по которому еще вчера ветер гнал серые мохнатые облака, полностью прояснилось. Вид с двадцать первого этажа высотного дома в стиле хай-тек действительно открывался потрясающий: между контурами зданий блестела река, а перед самой набережной в золотых лучах красовался высокий шпиль собора. Он напоминал огромную сияющую стрелу, пронзившую небесный свод.
Вероника залюбовалась пейзажем и интуитивно шагнула навстречу этому великолепию… Ах да, она на мгновение забыла, где находится: тяжелая оболочка взамен ее привычного тела; подчиненное странным законам пространство, по которому нельзя свободно перемещаться, руководствуясь одним лишь намерением. Как там его классифицируют люди? Трехмерное, ортогональное Гильбертово? Напрасная игра местных теорий. С их помощью невозможно установить даже математическую связь с ее далекой