– Я знаю, – улыбаюсь я, – Красиво… и необычно!
– Вот бы, потропить их! – загорается брат.
– Нет! – категорично отбиваю я, эту идею, – Сегодня, у нас – очень долгий путь наверх. Нам бы – своё выдюжить…
– Вот, так всегда! – балагурит Игорь, – Когда шагаешь по другому, важному делу – появляются такие вот, прекрасные возможности! А когда выходишь, специально для тропления – тогда, ни одного путёвого следа не встретишь!
– Это точно! – улыбаюсь я.
Так мы и шагаем, по просторам сплошных хвойников, раз за разом переступая через снежные отпечатки когтистых, медвежьих следов. Все они тянутся в поперечном нашему курсу направлении, по подножьям вулканического конуса…
Вот, впереди – очередной, поперечный нам, след медведя. Мы подходим ближе.
– Вот, это, да-а! – поражается Игорь.
– Ничего себе! – поражаюсь я, следом за ним.
Перед нами – просто выдающиеся по размерам, отпечатки когтистых лап! А главное – у этого медведя неправдоподобно большое расстояние между отпечатками левых и правых лап! Уж, сколько нами видано-перевидано медвежьих следов, но эти – изумляют даже нас!
– Вот, это, да-а! – Игорь опять поражается следам, готовясь перешагнуть дальше.
– Стой! – торможу я его, – Не переступай! Дай, я их сфотографирую! С тобой, для масштаба.
Игорь стоит на насте, между отпечатками медвежьих лап…
– Это ж, сколько между ними?! – никак не может он успокоиться, – Целый шаг! Как крокодил! Короткие лапы и широченное туловище! Монстр какой-то!
– Ты точно сказал! – улыбаюсь я и нажимаю на кнопку спуска, – Крокодил – он и есть крокодил.
Я приседаю над следом, с рулеткой в руках…
– Шестнадцать с половиной.
– Понятно.
Дальше – мы пересекаем следы только таких медведей! Вот, впереди, метров за двадцать перед собой, мы видим очередной переход медведя. Подходим ближе.
– Опять крокодил! – развожу я руками.
– Крокодил, он и в Африке крокодил! – улыбается Игорь.
Одной ногой, он стоит в когтистом отпечатке правой медвежьей лапищи, а другой – старается дотянуться до отпечатка левой лапы, – Метр, как минимум! Никогда такого не видел!
– Я – тоже! – соглашаюсь я.
Склон вулкана становится всё круче. Хвойники начинают редеть. Их сплошные массивы разрываются прогалами буреломов и березняков. Прямо по нашему курсу – вершина голой сопки. Она белая и снежная.
– Вершина! Это хорошо!
– Ну! – киваю я, – Нужно на неё вылезти!
– С неё – мы увидим наш барранкос! – просчитывает Игорь.
Мы лезем всё выше…
Последние двадцать метров перед вершиной. У нас под ногами, из наста, повсюду торчат сучкастые сухостоины и обломки мёртвых стволов и сучьев.
– Хм! – хмыкаю я, – По бурелому идём! Хорошее дело – наст!
– Ну, – кивает брат, – В другое время, без наста, здесь – труба!
Мы