«И вам здравствуйте, дедушка! – явно подыграла посетителю Светлана. – Вы к кому пожаловали?»
– Я к вашему оХтальмологу. Глазнюку, который зверушек лечит.
– Проходите дедушка, «оХтальмолог» в седьмом кабинете принимает.
«Что за дедушка? С кем он ко мне пожаловал под самый занавес приема? Я же не записывал никого…» – пронеслись в моей голове мысли. В дверь моего кабинета постучали.
– Заходите, пожалуйста!
Дверь открылась.
– Здравствуйте, дохтур! Еле к вам добрался.
Да, такого колоритного посетителя у меня, наверное, никогда не было. Настоящий деревенский дед, прям по Некрасову: «В больших сапогах, в полушубке овчинном, в больших рукавицах…». На голове огромная меховая ушанка, а на ней целый сугроб снега. «Сейчас весь этот снег на пол потечет», – с грустью успел подумать я… Вдруг дедушка пробормотал:
– Вот я старый олух, снег с шапки забыл отряхнуть, – и пулей выскочил из кабинета.
Пока дедушка на улице тщательно отряхивал ушанку, я с осторожностью разглядывал ту поклажу, которую он аккуратно поставил на пол кабинета. Это была большая плетеная корзина, тщательно укутанная и перевязанная огромным пуховым платком. В корзине кто-то шевелился. Я осторожно дотронулся до корзины, и из нее донеслось сердитое кудахтанье… Курица?!! Ошибки быть не могло – в корзине действительно сидела курица. Вот это сюрприз…
Дедушка вернулся в кабинет. Высокий, худощавый, с красным обветренным лицом и немного всклокоченной седой бородой. Лицо пересекало множество крупных и мелких морщинок, но немного выцветшие серовато-зеленые глаза смотрели на меня живо и весело.
– Как вас, дохтур, звать-величать?
– Семен Петрович. А вас, дедушка?
– Можно дед Мазай… – Увидев мое недоуменное лицо, дедушка серьезно уточнил: – Иван Иванович Мазай. Мы после войны с Белоруссии переехали, Мазай – это наша исконная родовая фамилия. Мы в Солотче проживаем. Оттуда к вам и добирался.
Я опешил:
– Так Солотча, это же километров 20 еще от Рязани… Это что же, вы оттуда ко мне ехали?
– Ну да. До Рязани на автобусе, потом на электричке до Казанского вокзала, потом на метро… Полшестого утра мы с Семеновной выехали, и вот к двум часам дня добрались, слава тебе господи. А как иначе-то…
Я не понял:
– А Семеновна-то ваша где? Вы ее что, на улице оставили?
Дед Мазай заулыбался:
– Так вот она, в корзинке сидит. Семеновна – это курица моя. У меня их с десяток, но Семеновна – лучшая несушка и умная – страсть. Ты не смотри, что птица. Я как по утру на двор выйду: корову подоить, навоз раскидать или ишо какие дела поделать, так Семеновна ходит за мной, что твоя собака. Такая умная птица, просто диву даюсь…
– И что случилось с Семеновной, Иван Иваныч?
– Да петух клюнул ее в глаз, будь он неладен… Петух-то хороший… И курочек топчет, и поутру меня будит, и даже собак пришлых отгоняет, но характер у него прескверный. Семеновна какую-то семечку из щели курятника выклевывала, а этот нехристь подлетел и как даст ей клювом… Я как раз в курятнике был, на моих глазах все и произошло. Семеновна прямо закричала… Как человек закричала, у меня аж сердце зашлось… Смотрю, у нее из глаза кровь течет… Она под насест забилась в темноту, а этот ходит, хвост расправил, кукарекает, довольный. Я прямо уж топор схватил, хотел этому гаду сразу голову срубить и в суп… Но потом решил, надо сначала Семеновну спасать.
– Понял. А как вы ко мне-то попали, дед Мазай?
– Да я внучку́ своему позвонил в Рязань, он у меня грамотный, в интернетах разбирается. Он в этом самом интернете информацию нашел и говорит мне: «Так мол и так… Есть такой дохтур-охтальмолог для животных, он-то тебе и нужен. Езжай, говорит, дед в Москву. Там тебе помогут…» Адрес мне сказал, ну, я прямо на следующее утро Семеновну в охапку, в смысле в корзинку, и к вам.
– Да уж, история. Ладно, доставайте Семеновну, будем смотреть.
Дед Мазай осторожно развязал платок и бережно достал из корзины большую пестро-коричневую курицу. Он сел на стул, посадил птицу себе на колени и начал что-то ей нашептывать, нежно поглаживая шею и крылья. Курица немного потопталась, настороженно и беспокойно поквохтала, потом потерлась головой о грубую мозолистую дедову ладонь, доверительно прижалась к нему и замерла.
– Не бойся Семеновна, не бойся, дохтур хороший, он тебе поможет… Он тебя подлечит, он все поправит, мы еще с тобой цыпляток повысиживаем… – услышал я хриплый шепот деда Мазая.
К горлу подкатился комок, в носу противно защипало, я сглотнул. Я совершенно не был готов к такой ситуации. Настоящее, глубокое, какое-то мистическое единение человека и курицы. Они попали в беду и обратились ко мне за помощью, уверенные, что я смогу помочь. Да, дед Мазай был абсолютно убежден, что «дохтур все поправит», но «дохтур» совсем не был в этом уверен.
– Ну, что, Семен Петрович, – пробормотал я, – бери себя в руки, и вперед.
Я