Второй пациент. С ним я встретился, работая в той же клинике. Он поступил в открытое отделение добровольно для стабилизации. У него была семья, дети, IQ – чуть ниже среднего. Он обладал следующей особенностью: в состоянии стресса выпивал две бутылки пива, искал ближайший мост и прыгал. Стрессом для него были, например, ссора с женой или полученные одновременно несколько административных писем, которые требовали какой-то активности. В общем, это с ним довольно регулярно происходило.
Раньше он жил в Кельне и там часто прыгал в воду. Из-за этого они переехали в провинцию, потому что там мосты пониже. Он не собирался покончить жизнь самоубийством, просто после прыжка успокаивался. Высота не имела значения, какой это мост – тоже. Один раз он спрыгнул с железнодорожного моста на рельсы, переломал себе все, что можно, но остался жив.
После этого он был на принудительном лечении восемь месяцев и с гордостью рассказывал мне, чему за это время научился: перед тем как идти искать мост, звонить в соответствующие спасательные службы и предупреждать их о своих намерениях.
Один раз спасатели приехали на перехват чуть позже, и пациент уже был на мосту. Операция по предотвращению прыжка стоила шестнадцать тысяч евро! Он побыл у нас недели две, потом я его спросил: «Ну, что, успокоился? Не будешь больше с моста прыгать?» Получив ответ, что не будет, я выписал его домой.
Третий пациент. Этого молодого парня к нам привезли полицейские. Без документов и в беспомощном состоянии он был подобран ночью на одной из железнодорожных станций в Польше. Так как говорил он на чистом классическом немецком, то его привезли к нам.
Он не называл своего имени и в истории болезни был вписан как Alias – некто, неизвестный. Видно было, что еще недавно он жил в хороших условиях, был ухожен и упитан. Все время испуганно молчал, а однажды в моем кабинете вдруг начал рассказывать о пытках в концлагерях. Называл себя доктором Менгелем и с такими подробностями все описывал, что у меня мурашки по телу пошли.
Мы объявили его в центральный розыск по всей стране. Через месяц выяснилось, что он сбежал из психиатрического отделения, как-то за несколько дней пересек всю Германию и добрался до Польши. Мы связались с его семьей, и отец уже выехал за ним. Уже зная имя юноши, мы ничего ему не говорили, потому что неизвестно было, как он на это отреагирует.
Разрешилось все очень неожиданно. У нас в отделении был еще один пациент. Он отличался тем, что когда нарастало его напряжение, притаивался в углу, как в засаде, и бросался на проходящих пациентов. Задача персонала – вовремя заметить это и предупредить инцидент дополнительной инъекцией. На какое-то время больной успокаивался.
А в этот раз его «прозевали». Услышав из своей комнаты крики о помощи, я выскочил в коридор и увидел, как он напал на нашего «инопланетянина»