По воспоминаниям его боевого друга – моего крёстного Сычёва Александра Степановича, за моим отцом закрепилась военное прозвище «Безбашенный». Я сначала оскорбилась, но крёстный мне объяснил коротко и понятно: «Это была награда ему за его бесстрашие, смелость, стремительность. Он всегда был впереди».
Отец прошёл всю войну, с первого и до последнего дня, был демобилизован осенью 1946 года по состоянию здоровья. По рассказам хорошо знавших его людей, ему была уготована блестящая карьера кадрового военного. Но подвело здоровье, которое отец отдал в борьбе с фашизмом, за процветание Родины. Он был неоднократно ранен, в том числе и тяжело, контужен, горел в танке, замерзал. Борьбу с врагом он начинал в звании старшего сержанта, в должности механика-водителя Т-34, закончил в звании гвардии лейтенанта в должности командира взвода танкистов-тральщиков 148-го отдельного инженерно-танкового Борисовского орденов Кутузова и Александра Невского полка.
На этом фото он запечатлён после победы над фашистской Германией в 1945 году. Здесь отцу двадцать пять лет. На фронте он оказался приблизительно в таком же возрасте, в каком я изображена рядом с ним, будучи студенткой третьего курса Трубчевского педучилища. В это время отца давно уже не было в живых.
Отца не стало, когда я училась в шестом классе Дохновичской восьмилетней школы Стародубского района Брянской области. Он умер в 5 апреля 1969 года в возрасте 49-ти лет. Сейчас я понимаю, как мало прожил на земле, которую защищал от гитлеровской армии 1418 дней и ночей.
Ушёл весной, но в памяти всё чаще всплывает декабрьский морозный день…
Папка сидит на стуле перед собравшимися старшеклассниками. Уговорила его прийти я по просьбе старшей пионервожатой Нины Афанасьевны.
В коридоре лютый холод. Все сидят в пальто. (Школе приходилось экономить торф, дети занимались в верхней одежде, часто не могли писать закоченевшими руками).
На папке фуфайка и валенки, как всегда – серые галифе, шапка на коленях, в волнении её иногда перебирает пальцами, неоднократно обожжёнными, обмороженными в боях и походах.
Его пригласили в годовщину контрнаступления под Москвой. Отец говорит уверенно и красиво. Вокруг стоит абсолютная тишина. Фронтовик рассказывает о героизме советского солдата, о том, что в ходе контрнаступления советские войска сорвали авантюристический план «молниеносной войны», развеяли миф о «непобедимости» германской армии, вырвали из рук немецкого командования стратегическую инициативу. С гордостью рассказывает о своём легендарном танке T-34, о том, что в начале войны эта боевая машина превосходила все немецкие модели танков, обладала мощным орудием, отличной маневренностью и наклонной лобовой бронёй, которую стандартные немецкие противотанковые орудия не пробивали. В каждой его фразе чувствовался истинный патриотизм.
«Нам сама природа помогала сражаться с врагом, – слышу его голос, спустя десятки лет, – стояли страшные морозы, немцы даже женскими рейтузами укрывали лицо».
В конце своего выступления, помню, он сказал такие слова: «Война, дети, – это величайшая трагедия для всех людей. Много советских воинов отдало своих жизней за победу над фашизмом. Для солдата это святая обязанность отстоять родную Отчизну любой ценой. Но когда на глазах под бомбами и снарядами гибнут вот такие ребятишки, мамы с грудными детками на руках, это самые страшные зрелища для солдата. За нашу столицу были страшные бои, бывало, что селения по нескольку раз переходили из рук в руки. В эти страшные морозы при отступлении приходилось сжигать целые деревни. Плакали матери, проклиная нас, сравнивая с фашистами, плакали дети. Еле сдерживали слёзы и мы, потому что понимали, что оставляем население на верную гибель среди чистого поля да ещё под обстрелом врага. Но таков был приказ свыше для того, чтобы немца заморозил наш русский мороз. Много смертей выпало и на гражданское население. Поэтому, ребята, оставайтесь всегда здоровыми, берегите своих мам, любите нашу Родину. И пусть всегда будет мирное небо над вами».
Примечание. В этот вечер отец рассказал нам историю спасения грудного ребёнка, которая легла в основу моего очерка «Мать».
Долгими зимними вечерами чаще всего мы заводили разговор о войне. Это не удивительно: она была у всех на слуху, потому что закончилась не так давно. Нам было интересно слушать военные истории.
Осознавали мы это страшное слово «война» так, как сейчас в зрелом возрасте?
КОНЕЧНО, НЕТ!
Понимали мы цену великой победы?
КОНЕЧНО, НЕТ!
Папка больше рассказывал смешные случаи из военной жизни. Иногда наперебой со своим фронтовым другом Сычёвым Александром Степановичем, который впоследствии стал нам всем четверым крёстным отцом.
Слушая истории, мы смеялись, удивлялись находчивости нашего солдата.
Предо мною крупным планом лицо моего отца Войтенок Фёдора Иосифовича. Не портрет до пояса, а именно лицо, правильной овальной формы, – красивое, смуглое, на котором вблизи заметны следы военных пожарищ. А ещё я вижу большие глаза – светло-карие,