– Чувствую, – прохрипел он, открыв глаз. На месте второго зияла тёмная дыра. Его нос был сильно сплющен, а лицо испещрено шрамами. Худое, изломанное тело скрючилось в неудобной позе, грязная борода небрежно падала на грудь, а тонкая сморщенная кожа со старческими пигментными пятнами туго обтягивала лысый череп.
В его неестественно вывернутой ладони лежал старый, потёртый крест. Старик привычно попытался сжать его не раз переломанными и неправильно сросшимися пальцами, но не смог пошевелиться, чувствуя боль – старую знакомую, что была с ним на протяжении всего заключения. Потрескавшиеся губы изогнулись в улыбке, обнажая голые дёсны.
– Я дождался, я, наконец, дождался, – хрипло забормотал он, силясь скрюченными пальцами свободной руки залезть в карман. Он чувствовал, как его тело коченеет. Холод свободы, наконец, пришёл к нему.
Старик судорожно вздохнул и достал монету. Золотую монету, которая всегда была рядом с ним, с которой он мог поговорить, которой изливал душу – ведь с крестом он давно перестал общаться, хоть и держал всегда при себе. Дрожащими пальцами он сжимал её и вглядывался в чеканное изображение реки, в то время как холод поднимался всё выше. Смерть пришла за ним. Ему уже восемьдесят четыре года. Он провёл в тюрьме страшные сорок лет. Почти каждый день он мечтал лишь о смерти, но дождался её лишь сейчас…
Старое, немощное тело дёрнулось и с глухим звуком завалилось набок. В мёртвой тишине был слышен лишь звон монеты, упавшей на холодный пол.
Глава 1. Пробуждение и новая жизнь
Свет падал в окно и освещал лицо спящего Михаила. Веки дрогнули. Он знал, что скоро его начнут будить в школу, но хотелось поспать ещё немного… Михаил услышал знакомый шум и зарылся поглубже в подушку. Звук шагов всё приближался. Мама вошла в комнату, включила свет и нависла над кроватью, строго уперев руки в бока:
– Мики, вставай!
Он хотел огрызнуться, много раз же просил не называть его так. Открыл глаза, повернул голову, но внезапно сильная боль накрыла с головой. Краски мира размыло…
Сон. Как же давно он не видел во сне маму? В тюрьме редко снятся нормальные сны, лишь кошмары… Рядом раздался чей-то приглушённый голос, совсем не похожий ни на строгий голос матери из сна, ни на грубый прокуренный голос надзирателя.
Михаил с усилием поднял отчего-то тяжёлые веки и увидел девочку. Её глаза опухли, взгляд был расфокусирован, а губы дрожали.
– Г-где я? – с трудом прохрипел он.
Услышав его голос, девочка разрыдалась.
– Ты, ты не умер, – всхлипывала она. – Я знала, знала, что ты не оставишь меня одну…
Бормоча, словно в бреду, она безуспешно вытирала текущие слёзы кулачками.
Очертания девочки расплылись, весь мир вокруг потерял чёткость. Краем сознания, сквозь невыносимые муки, он понимал, что она разговаривает на совершенно ином языке, и он почему-то её понимает. Головная боль продолжала нарастать, пока окончательно не окунула разум в темноту, отбрасывая в дни давно забытого прошлого…
***
Воспоминания из прошлого.
– Через пять минут закругляемся, – Михаил строго глянул на дочь и легонько подтолкнул качели, на которых она сидела.
– Почему так быстро! Мы же только недавно пришли! – Аня надула щёки и обиженно отвернулась.
– Много людей от меня зависит, – Михаил насупил брови, стараясь казаться строже. Но в его глазах таились глубокая любовь и привязанность. – Я несу за них ответственность. Вот купим тебе на день рождения котёнка, тогда ты тоже поймёшь, что такое ответственность.
– Поскорее бы! – Аня воодушевилась. – Ещё тринадцать дней… Настя в школе хвастается своими котятами. Её мама их разводит для выставок, они у неё в красивых ленточках ходят. Ты же купишь ленточки для моего котёнка? Она так много хвасталась, что я не выдержала и сказала, что мой папа – военный. Папа-военный лучше, чем котята с ленточками. Все мальчики после этого стали спрашивать про тебя, это ничего?
– Я уже давно не военный, лучше не рассказывай про это.
Михаил аккуратно остановил качели и помог Ане с них слезть. Она сразу достала из кармана мыльные пузыри.
– Ну всё, мне пора возвращаться на работу, а тебе домой к маме.
– Я хочу мороженое. Когда мы шли сюда, я видела киоск, там есть шоколадное, – Аня дунула в колечко и залюбовалась разноцветными пузырьками.
– У меня мало времени, Ань. А у тебя горло слабое, давай в другой раз.
– Ты и так всегда на работе…– Аня расстроено надула щёки, закрутила крышку мыльных пузырей и засунула их в карман. Пузырьки ей надоели.
Услышав искреннюю детскую печаль в голосе дочери, Михаил глянул на наручные часы и решил, что ничего страшного не случится, если он задержится на пять минут. В крайнем случае сотрудники подождут.
– Ладно, только быстро, – он взял Аню за руку и повёл к киоску.
Они шли по широкой парковой аллее в