Тысяча и одна минута. Собрание русских сказок. Иван Башмаков. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Иван Башмаков
Издательство: ИГ "Традиция"
Серия:
Жанр произведения: Старинная литература: прочее
Год издания: 1843
isbn: 978-5-6044875-1-8
Скачать книгу
го повествования, а углубляют его, делают более рельефным.

      С другой стороны, свежесть восприятия достигается благодаря цветистому языку, насыщенному пословицами и поговорками, рифмовками и прибаутками. Причём язык этот не кажется устаревшим или тяжеловесным.

      Он ярко напоминает нам о богатых традициях сказочников и тех ценнейших пластах русского языка и русского мировоззрения, которые редко проявлены на поверхности – но они есть и о них нужно напоминать и пользоваться ими.

      Эти русские сказки, собранные и блестяще обработанные Иваном Башмаковым, были опубликованы еще в 1843 году, однако они никогда не утеряют своей насущности и задора. На подобных сказках воспитывались авторы Золотого века русской литературы. Те зёрна чести и доброты, зароненные в маленьких писателях и поэтах, позже прорастут в богатейшем наследии отечественной словесности.

      Отдельно стоит отметить потрясающие иллюстрации, выполненные студентами кафедры иллюстрации и эстампа Московского политеха, учениками Сергея Крестовского – известнейшего книжного графика, члена Союза художников России. Возрождая традиции великолепного книгоиздания советского и дореволюционного времени, они напоминают о любимых книгах нашего детства.

      Этот чудесный синтез различных слоёв времени и культуры не оставит никого равнодушным и просто обязан быть на книжной полке у детей и взрослых любого возраста.

Иван Чудасов,кандидат филологических наук

      Начало

      Стать починать, стать сказывать.

Кирша Данилов

      Гни сказку готовую, что дугу черемховую.

Казак Луганский

      Благословите, братцы, старину сказать,

      Как бы старину стародавнюю,

      Как бы в стары годы, прежние,

      Во те времена первоначальные…

Кирша Данилов

      Не знаю, в каком месте и в какое время – да, кажись, и знать не для чего, – жил-был человек, человек русский и с русским именем Пахом, да дело не в том… Грамоту знал он себе сколько нужно, а кто больше его смыслил, тому не перечил – да не всему же и верил, что иной, хоть и грамотный, про заморское станет рассказывать. Если же навернется такой, что французскую пыль глотал, да аглицкую ветчину немецким калачом закусывал, да своими ногами гранил булыжник в иностранных землях, и станет разные тамошние диковинки небывалые рассказывать… То, пока он говорит про зверей невиданных, про дворцы и палаты узорчатые, про вина, каких нам во сне не пить, и про всякое съестное неизведанное, дядя Пахом ни гу-гу, слушает будто верит… А как начнет бывалый на чужбинке врать про людей тамошних, что они и добрее наших, и ладнее живут, и больше нас все знают, и лучше суд и расправу ведут, то дядя Пахом махнет рукой и пойдет прочь от такого рассказчика. «По мне, – говорит он, – что хочешь городи, только на нас охулы не клади; везде есть ночи, везде есть и дни – и люди как люди везде одни; а где лучшего много, да хорошего нет, там худое без счету живет! Знай в книгах толк, как дьяк, да разумей и в каше смак – умей красно говорить, да умей и на брюхо угодить; в пустом ври себе, завирайся, а в путном назад оглядайся, чтобы в затылок не вытолкали; сказку читай без указки, псалтырь по толкам».

      Таков был наш дядя Пахом, не любил, что не по нем. Пожил он в свете, был тертый калач, понагляделся, поднаторелся кое-чему, знал, что китайка, а что кумач, – его было трудно провести!

      Бывало кто глупо соврет, или сделает, или еще только замахнется сделать что-нибудь неразумное да случится тут быть дяде Пахому, то он не станет такого бранить или там советовать да говорить, как знахари книжные: это вот де не так, это вот не этак, сделай вот то-то да поди туда-то, а он вымолвит свою любимую поговорку – постой-ка на минутку! – да и расскажет тебе побасенку или присказку, а буде язык порасходится, то и целую сказку сварганит и, рассказавши, редко-редко растолкует, к чему что рассказано, – а любил, чтобы всякий сам смекал.

      После, под старость, дядя Пахом так пристрастился к своим сказкам и присказкам, что бывало, на всякое дело у него по дюжине басен готово… Да и красно ж рассказывал; сидишь-сидишь с ним – не видишь, как день пройдет, а о вечерах и говорить нечего!.. Только, бывало, хочешь от него идти, возьмешься за скобку, а он молвит: постой-ка на минутку!.. И начнет историю… Слушаешь-слушаешь – глядь, ан уж вместо минутки-то и часа нет!

      И много же было охотников послушать дядю Пахома – бывало, только он дома, то в его избушке и места нет; сидит он себе, лапотки плетет, а сам тем, кто у него прилучится, сказку строчит узорчатую, да что не раз кочетком ковырнет, то и прибаутку в сказку ввернет! У него-то я этих сказок понаслушался, которые вам теперь намерен передать, мои братцы-товарищи, знаю я, что вы до них лакомы!.. Только если я что негладко скажу – не вините дядю Пахома, он уж очень красно рассказывал, да мне нельзя же хорошо упомнить, так ли оно было сказано или иначе, лишь бы с толку совсем не сбиться… Дядя Пахом говорил: «Не сумеешь связать в две петли – вяжи в одну; а узлом затянешь – и зуб не возьмет!»

      А