На памяти у многих из нас достаточно спорные результаты двух последних государственных модернизаций – горабчёвской (Перестройка) и ельцинской («демократическая рыночная Россия»). Чуть дальше по времени отстоят не менее спорные косыгинская реформа, завершившаяся брежневским «застоем», хрущёвский «кукурузный демарш», сталинские индустриализация и коллективизация, за счет огромного числа человеческих жертв принесшие впечатляющие технико-технологические и социальные свершения, ленинская «новая экономическая политика» и т.д.
Обозревая этот «модернизационный горизонт», пожалуй, будет нелишним отметить, что все упомянутые компании, обладая первоначально высоким «потенциалом обновления», быстро теряли «модернизационный драйв» и завершались достаточно прискорбно… Именно поэтому президент России, объявляя о новой модернизационной инициативе, взял на себя на самом деле очень нелёгкую ответственность. Тем важнее определиться для начала в содержательном наполнении термина «модернизация», чтобы понять смысл инициируемых властью изменений. К сожалению, четкое определение этого процесса, как это принято у нас в России, никем не прописано, что вносит сумятицу и порождает самые различные толкования.
Если обратиться к иностранной традиции, то существующий теоретический дискурс модернизации появился в западной науке примерно в 1960 – 1970-е годы и сохраняется до сих пор практически в неизменном виде. В его рамках чётко фиксируется необходимость быстрого промышленного развития с целью сокращения разрыва с государствами-лидерами. В этом смысле и расшифровываются выражения типа «модернизация послевоенной Германии и Европы» (на основе американского плана Маршалла), «модернизация послевоенной Японии», «модернизация Кореи» или нынешняя «модернизация Китая».
До начала последнего экономического кризиса не было никаких сомнений относительно главного мирового лидера, по которому все и равнялись: эту позицию прочно занимали США. Потому-то о «модернизации американской экономики» никто никогда не упоминал – ни в западных СМИ, ни в западной научной литературе; заговорили о необходимости такого рода перемен лишь в последнее время – что служит весьма важным (хотя все-таки косвенным) свидетельством утраты Америкой статуса безусловного мирового лидера… Объективности ради следует все же подчеркнуть: несмотря на тектонические имиджевые сдвиги США продолжают оставаться флагманом мирового развития – тем образцом, по которому продолжают сверять свои курсы остальные государства планеты.
Есть основания предполагать, что именно такой – производственно-технический и технологический – смысл вкладывает в концепцию новой российской модернизации президент Д.А. Медведев. Соответственно, в ходе обсуждения проблем российской модернизации очень быстро начала превалировать именно «технологическая» часть. Ставятся на самом деле глобальные задачи: сделать самыми лучшими наши железные дороги, самыми быстрыми – наши локомотивы, самыми дальними – наши ракеты… Ссылаясь на модернизацию, никто теперь не обходится без нового информационного жупела – нанотехнологий. Мало кто понимает, что это такое, но все, кажется, уверовали, что как раз они способны решить любые внутрироссийские проблемы. Естественно, нанотехнологиями страны занялись самые крутые ребята во главе с универсальным менеджером А.Б. Чубайсом. Нет никакого сомнения в том, что делают они нечто суперсовременное. Благодаря их усилиям, видимо, в самом скором времени мы точно станем обладателями особых нанотехнологических чайников, сковородок и прочих полезных вещей… (Шутки шутками, но нанотехнологии России действительно отнюдь не противопоказаны, так что развивать их необходимо.)
Понятно, что мнение рядовых россиян относительно модернизации находится в границах установленной продвинутыми комментаторами диспозиции. Согласно опросам, проведенным «Левада-центром», они понимают под модернизацией:
а) технологический прорыв, под которым имеются в виду обновление устаревшего промышленного оборудования и закупка на Западе техники и технологий – 37 % опрошенных (правда, только 22 % из них считают, что отпущенные средства пойдут в дело, а не будут разворованы);
б) создание правового государства, свободной от государственного вмешательства экономики и конкурентной политической системы – 23 % (верят в возможность достижения такого результата, правда, только 11 %);
в) нравственное возрождение страны – всего 10 % (т.е. нравственное возрождение страны в число приоритетов не входит!)…
Резюмируя эту часть, отмечу: модернизация воспринимается в российском обществе по большей части как нечто новое, быстрое, коммуникационное, интернет-мобильно-переговорное… Негативные смыслы прошлых модернизаций, слава богу, забыты. Направляющая роль государства ассоциируется с осознанной реализацией руководством эффективных программ сокращения