У нас, в монастыре Святой Доротеи, окна на ночь закрываются на ставни, поэтому комната быстро остывает и нужно быть готовым к смене температур. В первую ночь, когда меня поселили в комнату на шесть человек, я об этом не знала и посмеялась, когда суара София пообещала меня переселить через день в комнату с кондиционером, многозначительно округлив глаза.
Я прилетела 5 июня, спустя три дня после своей свадьбы. Довольно необычный медовый месяц предстоял мне этим летом. Я приехала на обучение в Венецию в галерею “А плюс А”, где вместе с девушками из других стран к сентябрю должна была организовать выставку современного искусства.
Элиана вышла из душа и, как обычно, тихо спросила:
– О, ты проснулась! А я боялась тебя разбудить!
– Эля, мы учимся в одной школе. Пожалуйста, не бойся шуметь по утрам.
Какой ужас! Я только открыла глаза, а вынуждена включать мозг, чтобы говорить по-английски. Вообще, проект в Венеции был моим первым опытом обучения на английском. И то, что меня поселили с Элей из Аргентины, преподавателем английского, оказалось редкой удачей. Я, конечно, немного завидовала другой девочке из Москвы, чьей соседкой оказалась Зои из Бостона с настоящим американским акцентом, но Эля, очень образованный и весёлый человек, за эти три месяца поделилась со мной таким объёмом разной информации, что мне впору было выдавать сертификат по международной психологии к концу обучения.
– I’m gonna grab some breakfast and see ya in the conservatory, – сказала она привычную фразу и выбежала из комнаты.
От церкви Святого Иеронима в Каннареджио, где мы жили, было двадцать пять минут быстрой ходьбы до галереи. В дальнейшем мы все очень полюбим эту локацию и будем возвращаться из года в год именно в этот район. Каннареджио находится недалеко от вокзала Санта-Лючиа, и это очень удобно, когда, стараясь сбежать из города на выходные, уезжаешь куда-нибудь в Верону или Бользано.
Ближайший от Каннареджио район – Гетто – самый первый в мире еврейский квартал. Синагога по-прежнему замаскирована под жилой дом, а ортодоксальные евреи собираются в местном клубе по пятницам. Мало где в Европе можно увидеть такое скопление чёрных широкополых шляп, проводящих досуг вместе. Вход в Гетто напоминает туннель. Раньше он был единственный, и только при Наполеоне построили два моста, через которые теперь есть проход в Каннареджио. Символично один из мостов отлит из металла, а ведь гетто произошло от итальянского gettо – «литье». В этом районе раньше располагались литейные мастерские. В Гетто редко заходят пути туристов, хотя он и таит в себе много историй.
Здесь есть чудесная лавка, где пекут огромного размера хлеб. Однажды к нам приезжала подруга коллеги по учёбе, она купила целый каравай чёрного хлеба и перед отъездом забыла. В монастыре был просто Новый год: кусочек ароматного, мягкого внутри, с хрустящей корочкой, достался всем. Это событие обсуждали ещё неделю. А подруга была рада, что одним хлебом доставила счастье целому монастырю. Кстати, в монастыре живут и служат только сёстры и комнаты сдаются девушкам, приезжающим на обучение. Каждое утро около шести сёстры ходят на службу в церковь внутри двора, и если бы не закрытые ставни, мы вполне могли бы просыпаться под мелодичный хор. Что касается нравов, то за постоялицами никто не следил: девочки из Университета Ка' Фоскари работали над проектом вместе с ребятами, а по вечерам не отказывали себе в бутылочке светлого пива. Преподаватель философии и по совместительству муж Авроры – директора галереи – вся наша армия. Скажете, скучно? Смею вас заверить, что мужчина в этой книге всё-таки будет, и не один.
Вернёмся в Каннареджио. Если посмотреть на карту и согласиться с тем, что Венеция похожа на рыбку, то Каннареджио находится в темени её головы. От ближайшей станции вапоретто Сант-Алвис можно добраться без пересадок к островам Сан-Микель, Мурано, Бурано и Торчелло.
Сан-Микель – остров-кладбище. Я очень долго старалась избегать его, но, признаюсь, что в какой-то момент идеи по прогулкам иссякли – и я отправилась туда. Хотя место и популярное, людей там практически нет. Шутка ли, поехать на кладбище, откуда уйти можно только по расписанию вапоретто. Известно, что на кладбище есть могилы композитора Игоря Стравинского, писателя Иосифа Бродского и театрального деятеля Сергея Дягилева. Но никто не говорит вслух о множестве дворянских особ российской империи, похороненных на Сан-Микеле. Было бы странно запоминать их имена и читать потом их биографии. Не для того они забрались в такую даль, на приватный остров.
В ту поездку я старалась не задерживаться. Воспоминания до сих пор весьма отчётливы: путь к могиле Стравинского лежал через современные захоронения – две высокие стены с сейфами, закрытыми на специальный ключ. Моя итальянская подруга Лина показывала мне в родном Монтефьоре-дель-Азо семейный «сейф» её мужа, где самым свежим было имя свёкра с многозначительными пустыми строчками ниже. Несмотря на то что они с мужем развелись, он обещал ей там местечко. Итальянская щедрость.
Мы часто ездили на вапоретто: в поездках на экспресс-корабликах была романтика, да и, пользуясь