– Так ты, правда, журналист? – спросила я.
Мне все еще не верилось в это. Сережа отодвинул тарелку, пошел в прихожую и вернулся оттуда с удостоверением.
– Держи, неверующий Фома! Завтра номера принесу, где мои колонки из РКН.
Вот так живешь с человеком почти год и ничего про него не знаешь. Пока я разглядывала фотографию в документе, Сергей вдруг спросил:
– Слушай, у меня есть к тебе предложение. Давай вместе будем распутывать это дело?
– Гущин, ты в своем уме?! Я же телохранитель, а не следственный отдел!
– Ты будешь моим засланным шпионом.
– Не болтай ерунды! Какой из меня шпион?
– Хорошо, агент! Некая крутая бамбина с пистолетом…
– Идиот!
Гущин подвинулся ко мне, сел, как мне показалось слишком близко, и проникновенно заговорил, хитро смотря мне в глаза:
– Ты хочешь помочь этому самовлюбленному говнюку, а мне, преданному Сереженьке, который рисковал для тебя всем, даже своими красивыми девочками, не хочешь.
Он хочет, чтобы я его прибила на месте?!
– Какими еще девочками?! – прокричала я. – Да когда это?! Что ты врешь?
Я хотела было встать, но Гущин крепко обнял меня и удержал на стуле:
– Вот всегда ты сомневаешься в моей чистейшей незапятнанной совести. Не забывай, что я единственный человек, который не бросал тебя и не обманывал.
– Высоковский тоже меня не обманывал.
– Только в своей больнице держал, как в тюрьме, поэтому у тебя крыша поехала, и ты бросилась с ним целоваться, правда, потом вспомнила, что не того поцеловала. Ведь ты меня хотела поцеловать, да? Поэтому ему потом вмазала?
Мне стало жарко, и я вырвалась из объятий Гущина:
– Да что ты несешь?!
– А он возомнил себе, что ты легкодоступная… Или он всех охранников целует на прощание? – продолжал Гущин. – Ты узнай, у него в охране только женщины или еще мужчины есть? А то, может быть, слухи верные, и он би?
– Гущин, ты что, ревнуешь меня?
Я это спросила, конечно, зная, что он не ревнует, но остановить-то его надо было!
– Нет, проверяю, насколько ты в реальности, а не в розовых мечтах. Ты же понимаешь, что он на тебе не женится?
Да, это я отлично понимала. От этой мысли у меня больно сдавило в груди. Я подошла к темному окну и хотя смотрела во все глаза, все равно ничего не видела. Гущин подошел ко мне сзади и обнял:
– Не переживай, деревня, я на тебе когда-нибудь женюсь.
– Спасибо, ты меня очень успокоил. А то ведь на планете других мужчин нет, остался лишь бисексуал Высоковский