Тускло горит в зале электрический свет. Война даёт о себе знать – начинаются перебои с топливом. Собрание открывается без выборов президиума. Руководитель Ивановской парторганизации подходит к трибуне и негромко начинает свою речь. Зал, полный народу, притих. Слушают о положении на фронте.
Как тяжёлые глыбы падают в зал слова: "Наша армия с боями отступает. Мы оставили сотни городов и тысячи деревень. Но хуже всего, что колонны прорывающихся вперёд немецких танков наводят панику на десятки тысяч бойцов. Я не говорю, что сотня танков не является силой, но тысячи людей нашли бы средство остановить их. И только немногие подразделения сражаются где-то вблизи наших границ.
Как могло случиться, что мы отступаем?" – задав этот вопрос докладчик остановился, – "Неужели мы оказались так слабы? Неужели годы напряжённого труда двухсотмиллионного народа прошли даром? Мы недоедали, мы отдавали всё, чтобы создать тяжёлую индустрию, выпускать металл и машины. Мы отказывали себе во всём во имя того, чтобы враг не застал нас врасплох! Да как могло случиться, что враг оказался сильнее нас?!"
Оратор не нашёл ответов на свои вопросы, клином засевшие у собравшихся в головах, и вынув из кармана газету, прочитал выдержку из речи руководителя партии и правительства, словам которого привыкли верить безоговорочно: "…внезапность нападения, мобилизованность противника, преимущество противника в танках и самолётах."
Но как же так? Неужели можно незаметно двинуть сотни дивизий к нашим границам? Где наши глаза и уши? Но мы же воевали! Не так давно умолкла канонада на Дальнем Востоке, на Карельском перешейке, на полях Западной Украины и Белоруссии. Это тоже были не прогулки! Неужели эти бои не научили нас ничему? А танки, а самолёты? На каждом параде нам показывали новые виды военной техники. Неужели их у нас не оказалось? А люди? Разве наши люди разучились воевать? Ведь Ворошилов говорил, что русский человек вообще любит подраться и никому не уступит в бою!
Все эти вопросы на языке у каждого сидящего в зале, но оратор уже перешёл к вопросам, стоящим перед партийной организацией. А задача была такая: мобилизовать и отправить на фронт 100 тысяч коммунистов и комсомольцев от Ивановской области, тем самым повлиять на ход военных событий. Грудью отстоять нашу землю, что бы то ни стоило. Надо исправлять сделанную когда-то, кем-то ошибку. А это может сделать только народ, партия.
Уже ясно, что делать дальше. Надо вооружаться и идти в бой, может быть в последний и решительный.
Собрание было короткое. Коммунисты понимали свою задачу: быть в авангарде народа и в смертельном бою с врагом. Один рабочий-коммунист Меланжевого комбината выступил и высказал такую мысль: "У нас в городе появились паникёры, которые хотят удрать от опасности подальше. Надо таких выбрасывать из партии. Надо сделать каждый город крепостью, чтобы враги разбивали о них свои лбы. Мы не для того революцию делали, чтобы через двадцать лет отдать наши завоевания Гитлеру – фашисту, мракобесу рода человеческого. Нет, товарищи, как не трудно будет, но свои завоевания мы никому не отдадим! Мне уже больше пятидесяти лет, и я первый иду на фронт!
Вслед за ним начали выступать и другие. И все в один голос говорили о том, что партия вместе с народом должна отстоять страну. И она может это сделать!
Возбуждённые расходились в ночную тьму и шли по затемнённым улицам. В Иваново ни один фонарь не горел, в окнах домов не было видно ни одного огня. Война подходила к городу.
Первые бои
20 декабря 1941 года. Сегодня сдал дела в Спецшколе ВВС, где работал директором, и завтра отправляюсь в часть, которая формируется здесь же.
В повестке сказано: прибыть в штаб, в дом бывшего фабриканта Полушкина. Это около парка. Вхожу. Знакомое здание. Здесь в 1919 году был Губком Комсомола. Тут началась моя молодость. Здесь двадцать лет тому назад формировались молодёжные отряды и ехали на фронты Гражданской войны, здесь же на губкомовских столах мы оставались ночевать и вели долгие споры о том, как привлечь в свои ряды молодёжь. В этих просторных залах проходили дебаты с политическими направлениями так называемого Социалистического союза молодёжи, анархиствующими парнями из организации "Набат". Было тяжёлое и трудное время. И теперь мне под сорок лет.
Я вхожу по лестнице и сразу попадаю к начальнику штаба дивизии. Представляюсь. Он направляет меня в штаб полка, который разместился в клубе фабрики Большой Дмитриевской мануфактуры имени Балашова.
И опять места, связанные с лучшими днями моей молодости. Здесь, среди рабочих ребят и девчат я получил политическую, физическую и духовную закалку. Там, где когда-то была комната отдыха молодёжи, теперь грязно и шумно. Начальник штаба полковник Лапшин