Жизнь в «русском» доме текла размеренно – пенсионеры народ не буйный, большей частью глухой и слепой, а потому совершенно безобидный. Но и у них, бывает, нервная система не выдерживает, особенно по пустякам. Поцапаются, нахохлятся, не разговаривают день-два, а на третий, глядишь, помирились.
Существовал дом на госдотации и пожертвования еврейской общины. Название «русский» получил потому, что выходцы из бывшего СССР составляли в нём большинство.
После того, как бурный эмиграционный поток с одной трети суши иссяк, в составе жильцов дома появились китайцы, албанцы, латиносы и афроамериканцы – приток последних был особенно многочислен. Дом терял статус «русского». Административный персонал, состоящий из русскоязычных иммигрантов, постепенно замещался американцами.
Ещё транслировали русскоязычные каналы, ещё печатали объявления и расписания мероприятий на русском языке, ещё работала минчанка Лана – Светлана Исхаковна, опровергающая домыслы о «перестройке», а слухи о грядущих переменах, тем не менее, расползались.
Для пожилого человека ничего хуже нет, чем новшества. А тут – одно за другим, не переварить всё сразу: в прачке новый аппарат поставили – надо стирать, а карточку зарядить не знаешь как, – пока научат, гора белья скопится, по второму кругу одёжу носишь. Одни двери во двор закрыли, другие открыли, на вход электронные ключи ввели. Мусор сортируй, баки не перепутай. В девять утра в двери ломятся – ловушки на клопов расставлять, раньше клопов не было, а тут появились. Воду отключили – не сказали. Ну как же, вот бумагу вам в дверь сунули. Так не по-нашему тут написано, не пойму, а дочке забыла показать. Сижу без воды, чаю не попить.
Смена интернет-провайдера вызвала стресс и шквал возмущений: «Не работает!», «Пароль не тот!», «Нажимаю – гаснет!»
Попробуй разберись! Сколько лет мне, знаешь? Во-от. Научили: ткнёшь эту кнопку – откроется почта, туда – будет пасьянс, сюда – Ютуб, а здесь… Нет-нет, хватит! Мучение одно. Как это запомнить?!
Кто-то старался лишний раз не обращаться к новому руководству: кран подтекает, дверка у кухонного шкафа отвалилась, кондиционер едва дует, подумаешь! – ведь не горячим дует, а прохладным. Лучше потерпеть, чем на корявом английском выворачиваться наизнанку, краснеть и чувствовать себя человеком второго сорта от того, что тебя не понимают.
Но не все такие пугливые. Кто-то уверенно заявляет: «Ай нид хэлп!» Права свои знает и никакой второсортности не ощущает – уверен, что все ему должны. Неважно, что и дня в стране не работал. Будет хелпать до тех пор, пока его кондратий не хватит, или толстый Реджи не появится. Реджи – афроамериканец, мастер на все руки; голова бритая, лицо круглое блестит, будто ваксой отполировали, из-под футболки живот торчит; улыбается, лопочет по-своему и веет от него уверенностью в том, что всё будет о’кей. Ещё не починил, а просителю уже полегчало.
Во дворе дома русская забава – огороды, каждому квартиросъёмщику положен участок. Почему забава русская? Потому, что остальная публика рассуждала трезво: зачем тратить деньги на семена и инвентарь, вкалывать на грядке, наживать радикулит и грыжу, бороться с тлёй, переживать – вырастет, не вырастет, если дешевле купить в магазине. Вот и получалось, что огородами занимались в основном русские. Китайцы и албанцы не в счёт – они в меньшинстве. У чернокожих земледелие вызывало отвращение, видимо, отработали их прапрадеды и прапрабабки на плантациях за все будущие поколения.
Раньше, когда русскоязычных квартирантов было в избытке, очередь на участок ждали по спискам. А сейчас бери хоть два, хоть три. А куда брать, когда силы не те? Пустующих земельных наделов с каждым годом становилось всё больше. Прямоугольной формы – аккурат в человеческий рост, они выглядели как безымянные могилки.
Летом, под вечер, когда спадала жара, «русские» пенсионеры прогуливались небольшими группами по двору. Известно, что в Америке, будь ты еврей, татарин, калмык или ещё кто, коль из России, значит – русский.
Услышав славянский акцент, американцы могли спросить:
– Ты русский или украинец?
– Еврей.
Ответ повергал в ступор.
Случались конфузы куда более занятные. Раскосые глаза и плохой английский вводили в заблуждение.
– Ты китаец?
– Нет, русский, – отвечал коренной житель северных регионов России.
У «русских» пенсионеров, впитавших интернационализм с младых ногтей и объединённых «великим и могучим», национальный вопрос не стоял. Братья и сестры – они медленно брели по двору, с заложенными за спину руками, достигнув тупика, разворачивались, чтобы нарезать очередной круг.
– Мама, что вы тут все как зэки ходите?
– Руки спину держат. Ты попробуй, дочка.
Сгорбленные, они действительно походили на зэков, выведенных на прогулку. Для большего драматизма не хватало конвойных и забора.
– Ты представляешь, молоко было доллар пятьдесят девять неделю назад, подняли до двух, а сегодня уже без копейки три, на доллар подскочило – месяц не прошёл!
– Да,