ЗА ИЗМЕНУ ЖЕНЕ – СМЕРТЬ
Туман над Темзой
Туманный Лондон встретил меня классической сыростью сгущающегося серого смога. Пока ещё было что-то видно на слабо освещённых тусклыми фонарями улочках, я решил пройтись. Не терять же драгоценное время на сидение в гостинице.
Даже не распаковывая вещи, спустился к портье и, взяв у него карту британской столицы, смело шагнул на булыжную мостовую. Ещё в холле, разглядывая схему лондонских улиц, я понял, что надо перейти мост, что неподалёку от гостиницы, свернуть налево, затем – направо, и совсем рядом будет знаменитая Бейкер-стрит, дом 221-Б, жилище Шерлока Холмса. Пусть это персонаж литературный, выдуманный, но очень уж хотелось навестить это место. Будет, чем прихвастнуть по возвращении в Москву.
Моя самонадеянность и густеющий туман сыграли со мной злую шутку, пытаясь пробраться к мосту Блэкфрайарз, я угодил на его дублёра с железнодорожным полотном. Между чугунными перилами и рельсами было совсем мало места для человека, да и идти пришлось по шпалам. Я молился, чтобы в то же время не пошёл по мосту какой-нибудь паровоз, поезд, с торчащей железякой или бревном. Тут бы мне и конец.
Стараясь шагать размеренно, чтобы не сбиться с частоты шпал, я едва не налетел на человека. Точнее сказать, налетел. Просто, едва не сшиб его с ног. Точнее – её. Это была женщина. Довольно молодая, высокая и стройная. В широкой шляпе с короткой вуалью, в изящном платье фисташкового цвета. Глаза её широко распахнулись от неожиданности, но я успел увидеть, что они полны слёз.
– Ох! – только и сумела выдохнуть она при моём неуклюжем появлении.
– Пардон, мадам, – зачем-то по-французски брякнул я. Но тут же, смутившись, перешёл на английский: «Извините, мне очень жаль, что я вас напугал. Тысячу извинений, мисс!». И тут же пробурчал по-русски: «Выскочила, как Анна Каренина перед поездом»….
И она рассмеялась.
– Я, кажется, поняла. Вы – русский, – заявила она уверенно. – Я читала вашего Льва Толстого. И вы сказали «Анна Каренина». Я её знаю. Она бросилась под поезд.
– Простите меня, мне очень жаль, – только и мог ответить я, от смущения растеряв свой английский, которым в общем-то блистал и в кадетском корпусе, и потом, на дипломатической работе. – У вас может сложиться из-за меня плохое представление о русских….
– Ну, что вы! Это всё туман. Я понимаю. Только я не хотела бросаться под поезд, – внезапно погрустнев, сказала она. – Я хотела прыгнуть с моста, утопиться.
– Простите, я не хотел вам мешать…, – начал я, но понял, что несу чепуху, тут же решил исправиться: – Вернее, я… хорошо, что я вам помешал. Не делайте этого, пожалуйста! Нет ничего важнее вашей жизни, вашей красоты и молодости, извините меня за столь дерзкие слова. У нас никто не одобряет поступка Анны Карениной.
– Я тоже его не одобрила, когда читала роман. Но сейчас обстоятельства сложились так…, – она замолчала.
Молчал и я.
Что тут скажешь? Расспрашивать человека о его горестях? Пытаться уговаривать? Совестить? Грозить божьими карами? Или развернуться и уйти?
– Вам, наверное, холодно, – услышал я свой глухой от волнения голос. Кивнул на её кисейное платье.
Она стояла ко мне боком, пристально вглядываясь в чёрную бездну, забеленную туманом.
– Словно кофе со сливками, – кивнула она за перила моста. И добавила горько: – Без сахара.
– Вам, наверное, холодно, – повторил я.
– Не знаю, – ответила она растерянно. Потом, словно собравшись с мыслями: – Я оставила в машине меховое манто. Она там, на той стороне моста.
– Так пойдёмте, наденем его, – сказал я и тут же поправился: – Вы наденете его.
– Вы нарочно меня смешите, русский мужчина, – с печальною улыбкой проговорила она. И тут же поинтересовалась: – Что же вы тут делаете? Подозреваю: заблудились в нашем туманном лондонском лабиринте….
– Ну, какой же это лабиринт? – горячо возразил я. – У вас всё по линеечке: стрит и авеню, это в Москве лабиринты. А тут я просто промахнулся, чуточку заблудился. Сейчас вернусь и поищу Блэкфрайарз бридж. А там и до Бейкер-стрит недалеко.
– Бейкер-стрит? – задала она риторический вопрос и тут же добавила: – Вам не нужно возвращаться, с этого моста будет ближе и удобнее туда пройти. Особенно, если вы ищите дом номер 221-Б.
– Вы очень проницательны, мисс…, – я сделал паузу, известную всем, кто когда-либо смотрел английские фильмы.
– Миссис Вестмакотт, Мэри Вестмакотт, – просто сказала она. – А вы кто?
– Владислав Демарин, российский подданный, – отрекомендовался я в свою очередь.
– Влад-изз-лав, – протянула она, словно перекатывая звуки во рту. Древнее славянское имя в её устах прозвучало, как Vlad is love. И мне это несколько польстило: «Влад – это любовь».
– У-у-у-у, бу-бух-бубух, у-у-у-у, бу-бух-бубух, – на нас неслось из тумана что-то страшное, безжалостное, бряцающее.
Паровоз!!!
Я